|
Она знала, что Джон снимал комнату там же, где и Лайонел, и собирался учиться в университете. Но в конце вечера, когда они пошли на ужин с шампанским в «Чейзон» вместе с близняшками и коллегами, Фэй вдруг увидела, как приятели обменялись какими‑то особыми взглядами. Она не была уверена до конца, но что‑то почувствовала. Джон казался более взрослым, чем в июне, – за несколько месяцев он возмужал. Юноша заметил, что Фэй незаметно наблюдает за ним, и насторожился, но та ничего не сказала. Она очень испугалась, когда перед сном Вард, прервав ее оживленный рассказ о фильме, реакции публики и своих надеждах на хорошие отзывы, нахмурился и буквально ошарашил ее вопросом, стоя перед ней в брюках и с обнаженной грудью:
– Тебе не кажется, что Джон Уэлс педераст? – Джон? – Фэй изобразила удивление, пытаясь выиграть время. – Бог мой, Вард, что ты говоришь! Конечно, нет. А с чего ты взял? – Не знаю. Мне вдруг показалось, он как‑то чудно выгладит. Ты ничего не заметила сегодня вечером? – Нет, – солгала она. – У меня какое‑то странное ощущение. – Он медленно подошел к своему шкафу, повесил пиджак и еще больше нахмурился. Фэй похолодела. Не подозревает ли он и Лайонела? Как и сын, она совсем не была уверена, что муж переживет горькую правду. Хотя, рано или поздно, он все равно узнает. А пока Фэй твердо решила все скрывать. – Может, предупредить Лайонела? Он, вероятно, сочтет меня сумасшедшим, но если я не ошибся, то когда‑нибудь будет благодарен мне. Грег тоже находит Джона странным, особенно после того, как он отказался от стипендии. Да, для них самый важный критерий – стипендия. Фэй было очень не по себе. Внезапно она почувствовала раздражение. – Только из‑за того, что он не хочет играть в футбол, ты считаешь его гомиком. Может, мальчика интересуют другие вещи. – Но он никогда не бывает с девочками. – Они и Лайонела сроду не видели с девочками. Но Фэй не стала заострять на этом внимание. Пусть Вард считает, что Лай держит в секрете свои любовные похождения. Варду и в голову не приходило, что старший сын может иметь дело с мужчинами. – По‑моему, это нечестно. Все равно, что охота на ведьм. – Я просто не хочу, чтобы Лайонел жил с каким‑то проклятым педиком, не зная об этом. – По‑моему, он достаточно взрослый, чтобы разобраться. – Может, и нет. Он поглощен этими дурацкими фильмами, и иногда мне кажется, что он полностью ушел в свой мирок. Наконец‑то он хоть что‑то заметил в своем старшем сыне! – Лай – творческая натура. – Ей хотелось переключить внимание Варда, но она и сама признавала, что сегодня Джон действительно выглядел странно, и инстинктивно чувствовала: его надо защитить. В нем было нечто, несвойственное мужчинам. А по Лаю ни о чем подобном невозможно догадаться. Джон слишком много говорил о дизайне, об интерьерах. Может, на самом деле предупредить Лайонела? – А ты видел последний фильм сына, дорогой? По‑моему, очень любопытный. Вард вздохнул и сел на кровать. В свои сорок восемь он был все еще красив и так же хорошо сложен, как его сыновья. – Ну только между нами, Фэй. Подобное искусство не в моем вкусе. – Да, это новая волна, дорогой. – Я этого не понимаю. Она улыбнулась. Вард был мастер своего дела, но с трудом воспринимал всякие новшества. Он готовил базу для ее фильмов, и его не интересовали ни новинки, ни экзотические тенденции в кино. Его просто мутило от Каннского фестиваля, и он был разочарован, что в этом году Фэй не получила награду. Он купил ей красивое кольцо с изумрудом, чтобы отметить событие – как в прежние дни, еще до 1952 года, когда все у них так резко изменилось. |
