– Но ты должен дать Лаю шанс, любимый.

Настанет время, и он удивит тебя, завоевав награду за свои странные фильмы. – Она в этом нисколько не сомневалась, но, похоже, Вард не разделял ее уверенности.

– Ладно. Грег не звонил? Он обещал сообщить, на какой уик‑энд нас ждет.

– Нет, не звонил. И я вряд ли смогу поехать. В следующие три недели у меня встречи с автором нового сценария.

– Это точно?

– В общем‑то да. А почему бы тебе не взять с собой Лайонела?

Вард неохотно согласился. Однако у него появилась прекрасная возможность поговорить с сыном, и он пригласил его зайти.

– Как ты думаешь, Лай, Джон не педераст? – с места в карьер спросил Вард.

Лайонел терпеть не мог этого слова и с трудом сдержался, чтобы не ринуться на защиту друга.

– Бог с тобой, с чего ты взял? Вард улыбнулся.

– Ты реагируешь прямо как твоя матушка. Я ее тоже об этом спросил. – Он посерьезнел. – Он чудно выглядит и без конца бубнит про свои декорации.

– Но это смешно. Разве только гомосексуалисты занимаются декорациями?

– Нет, конечно, но будь осторожнее и смотри, чтобы он к тебе не приставал. А если заметишь что‑то странное, выкидывай его к чертям из дома. Ты ничем ему не обязан.

Впервые в жизни Лайонел боролся с собой – сейчас он мог ударить отца. Но сумел сохранить спокойствие и ничем не выдать себя. По дороге домой он гнал со скоростью восемьдесят миль в час. Ему хотелось убить кого‑нибудь и больше всего – отца. Приехав, он изо всех сил хлопнул входной дверью, потом – дверью своей комнаты и заперся. Соседи никогда не видели его в таком состоянии и были потрясены. Джон зашел к себе, тоже заперся и через ванную, соединявшую их комнаты, торопливо вошел к Лайонелу.

– Что случилось, любимый?

Лайонел пылающими глазами взглянул на Джона и признал, что Джон действительно становится похожим на гомика, несмотря на хорошо развитое мускулистое тело. Его лицо было не по‑мужски гладким и чистым, как‑то не так причесаны волосы, на нем была идеально сшитая, слишком стильная, слишком аккуратная одежда. Но он любил мальчика, его талант, его теплое сердце – Джон отдавался ему и телом, и душой. Он любил в нем все, и если бы это была девушка, они бы давно объявили о помолвке, и никто бы не удивился. Но Джон не девушка, и потому его называли педерастом.

– Что случилось? – повторил Джон и сел в кресло, ожидая ответа.

– Ничего. Я не хочу говорить об этом. Джон спокойно посмотрел в потолок, потом перевел взгляд на друга.

– Глупо. Почему бы не облегчить душу? – Внезапно он заподозрил, что тут есть какая‑то связь с ним. – Я что‑то не так сделал, Лай? – Он заволновался, чувствуя, как больно его другу.

Лайонел подошел к Джону, коснулся его щеки.

– Нет… Ты здесь ни при чем… Это не имеет к тебе отношения. – Но это было напрямую связано с Джоном, и Лай не мог найти нужных слов. – Ничего страшного, просто отец разозлился на меня.

– Он говорил про нас? – Вчера он поймал на себе любопытный взгляд Варда. – Может быть, догадался?

Лайонел хотел увильнуть, но Джон не отступал.

– Возможно. По‑моему, он что‑то чувствует…

– А ты что ответил? – забеспокоился Джон. Вдруг Вард скажет что‑то Уэлсам? Этого нельзя допустить! А если его арестуют? Вышлют куда‑то… или… страшно подумать. Но Лайонел поцеловал его в шею и спокойно заговорил. Он разделял тревогу друга.

– Расслабься. Он сказал просто так, абстрактно. Он ничего не знает.

На глаза Джона навернулись слезы.

– Ты хочешь, чтобы я уехал?

– Нет! – почти закричал Лайонел.