– Энн ужасно выглядит.

– Я знаю. – Билл беспокоился о ней беспрестанно, но ничем не мог помочь. Ей надо снова забеременеть, а на это требуется время. – Она слишком тяжело пережила это.

С тех пор прошло уже два месяца, жена больше не заговаривала на эту тему, но, взглянув на нее, нетрудно было понять, как она опустошена, насколько убита горем, и даже новые украшения совсем не радовали Энн. И путешествие в Сент‑Мориц на Рождество не смогло отвлечь ее от тягостных мыслей.

В январе Энн стала оживать. Шесть недель депрессии, которые предсказывал доктор, обернулись тремя месяцами, но и они наконец закончились. Энн вернулась к прежней жизни, к магазинам, к встречам с друзьями, чаще звонила Гейл в Нью‑Йорк, снова строила температурную кривую и через два месяца опять забеременела. Энн обнаружила это в День святого Валентина, но на сей раз все длилось только шесть недель, и в начале марта она потеряла ребенка, через две недели после того, как узнала. Билл клял себя; его малышка снова прошла через этот кошмар, однако теперь казалась спокойнее. Молчаливая, отстраненная, она редко упоминала о случившемся, и это беспокоило его еще сильнее. Уж лучше бы она рыдала, билась в истерике, но в конце концов воскресла. А теперь что‑то умерло в е глазах.

Энн выбросила термометр и собиралась переделать комнату для гостей из зеленой в голубую. Ее безразличие разрывало сердце Билла еще больше, чем раньше, но он ничего не мог сделать. Поздно ночью Энн призналась ему, что это, должно быть, из‑за наркотиков, которые она принимала тогда… Но с тех пор прошло пять лет, и Билл был убежден, что это не имеет отношения к беременности. Но она винила себя, опять вспоминала первого ребенка, считала, что уже никогда не сможет родить, и Билл не спорил, просто занимался с ней любовью, и когда, наконец, жена снова взялась за термометр, почувствовал облегчение. Энн продолжала избегать родителей, как чумы, особенно Фэй, но Билл время от времени приносил от них новости. Он слышал, что Тэйеры затеяли какой‑то особенный фильм и ищут звезду.

– Может, они дали бы роль Вэл? – сказал Билл как‑то за ланчем.

Энн постоянно напоминала себе, что муж создал для нее прекрасную жизнь, дал счастье. А вот она не в состоянии родить ему дитя. Слава Богу, для него это не так важно, как для нее. Услышав слова, мужа она фыркнула.

– Подходящий вариант, если они делают фильм ужасов и им нужна звезда, умеющая громко орать. – Она рассказала, что Вэл славится своими воплями, и Билл рассмеялся. Энн вышла из депрессии гораздо быстрее, он ожидал худшего.

Однако замечание о Вэл было не столь глупым, как казалось. Фэй и Вард перебрали сотню вариантов, но никто не годился на роль. Им хотелось кого‑то нового, свежего, красивого, полного жизни. Отчаявшись, Вард предложил жене идею Билла.

– Вэл? – Она глубоко вздохнула и напряженно посмотрела на Барда. – Не думаю. – Фэй никогда не снимала своих детей и в течение двадцати лет жила в двух разных мирах, а сейчас они грозили столкнуться. Кроме всего прочего, Вэл – нелегкий человек, Фэй редко сходилась с дочерью во мнениях. Более того, у нее нет опыта работы в хороших фильмах. С другой стороны, такая роль стала бы подарком для Вэл. – Я не знаю, Вард…

– Хорошо, давай поищем еще. Мы же хотели порыскать в Европе или Нью‑Йорке, скоро начнем искать под землей. Почему не попытаться?

– А если она не справится?

– Тогда ты сотрешь ее в порошок.

– Собственного ребенка?

– Я не думаю, что до такого дойдет. Но, возможно, вся се жизнь изменится, Фэй. Такой шанс ей необходим. Вэл способная девочка, просто у нее не было возможности показать себя в стоящих картинах.