– По‑моему, пасхальная булочка преподнесет вам сюрприз, Фэй.

– Какой же? – Она чувствовала, что едва может передвигаться, а до родов оставалось еще три месяца.

– Есть небольшое подозрение, что возможна двойня.

Фэй удивленно уставилась на него. Такое ей и в голову не приходило, хотя она безумно уставала и как раз сегодня подумала, что живот у нее чересчур велик.

– Вы, уверены?

– Нет. Немного позже сделаем рентген, но окончательно узнаем во время родов.

Доктор не ошибся: две хорошенькие маленькие девочки вышли из нее с интервалом в девять минут, и Вард был настолько вне себя от счастья, увидев малюток, что впал в неистовство. Фэй получила в подарок два браслета – рубиновый и бриллиантовый, два рубиновых кольца, бриллиантовые и рубиновые серьги. Даже Грег и Лайонел застыли на месте, когда родители принесли домой двух младенцев вместо одного.

– Каждому по сестричке, – сказал Вард, любовно вкладывая по розовому пакету в руки сыновей.

Двойняшки у всех имели потрясающий успех. Сестры не были копиями друг друга, но очень похожи. Старшая – Ванесса – очень напоминала мать: изумрудные глаза, светлые волосы, тонкие черты лица; очень спокойная. А младшая отличалась жуткой крикливостью, но зато первая улыбнулась. У Валери было такое же точеное лицо и огромные зеленые глаза, но волосы огненные с рождения и – под стать им – буйный нрав.

– Господи, откуда это у нее? – Вард в недоумении качал головой, глядя на рыжую шевелюру дочери.

Валери росла и на глазах хорошела. Потрясающе красивая малышка, все прохожие оборачивались на нее. Временами Фэй беспокоилась, что Валери затмевает сестру. Ванесса такая спокойная; казалось, ее вполне устраивала жизнь в тени сестры, которую она боготворила. Ванесса тоже была хорошенькой, но тихой, более домашней, для нее было счастьем разглядывать книжки с картинками, а от озорной Валери доставалось даже мальчишкам. Лайонел терпел все ее выходки, а Грегори частенько цеплялся в рыжие волосы сестры, но Валери едва ли не с пеленок могла постоять за себя.

Дети росли, в общем‑то, ладили друг с другом, и соседи говорили, что это самая симпатичная компания, которую им доводилось видеть. Две красивые девочки носятся вокруг дома, играют с миниатюрными пони, купленными отцом несколько лет назад, мальчики прыгают вокруг и лазают по деревьям, в клочья раздирая шелковые штанишки… Дети были без ума от карусели, катания на пони – всего, что покупал отец, а он обожал играть с ними. В тридцать два года Вард сам был похож на мальчишку, и Фэй переполняло счастье. Четверых детей им казалось вполне достаточно, и она больше не хотела рожать. Вард тоже готов был остановиться на четверых, хотя нет‑нет да и заявлял, что ему по‑прежнему хочется десятерых, однако Фэй округляла глаза при упоминании об этом – у нее и без того хватало дел.

Год назад Вард купил дом в Палм Спрингс, и часть зимы семейство жило там. Фэй любила ездить с ним в Нью‑Йорк навещать друзей. Их жизнь была прекрасна и очень далека от ее нищей юности и унизительного одиночества школьных лет.

Вард во всем полагался на жену. В детстве он имел абсолютно все, вот только родителей никогда не было радом. Отец работал, мать проводила все свое время в каких‑то благотворительных комитетах, иногда они отправлялись путешествовать, но Варда с собой не брали. Он поклялся, что в его семье все будет иначе. Тэйеры ездили с детьми всюду – и на уик‑энды в Палм Спрингс, и в Мексику. Все они обожали друг друга, дети расцветали от внимания родителей, щедро изливавшегося на них.

Лайонел был склонен к тишине, чувствителен и задумчив, близок натурой к Фэй.