– Я не говорилможет,а должнобыть сделано.

   – Гм! Вот эдак будет лучше!

   Он встал; собака подошла, понюхала мои ноги и, словно убедившись, что я человек заслуживающий уважения, замотала концом хвоста.

   Я посмотрел на ту сторону, на старуху, и к моему удивлению, увидел, что она убегала назад, как только могла скорее.

   – Знаете ли, – сказал я смеясь, – бедная старушка боится, чтобы вы не сказали барину: – вы, ведь, старший садовник, должно быть? Но я один виноват. Вы так и скажите, если станете рассказывать! – Я вынул полкроны и подал ее моему новому путеводителю.

   Он отказался от денег, прибавив тихо: – гм, не дурно! потом, громко: – Вам не зачем подкупать меня, молодой человек: я все видел.

   – Я боюсь, ваш барин очень крут с старыми слугами бедных Гогтонов.

   – Будто? Да, так барин-то. То есть – вы полагаете – мистер Тривенион.

   – Да.

   – Это, в самом деле, говорят. Вот дорога. – И он повел меня от водопада вниз по узкому оврагу.

   Нет человека, который бы не заметил, что избежав большой опасности, удивительно ободряешься духом и приходишь в состояние приятного веселия. Так было и со мной: я говорил с садовником совершенно-откровенно и не догадывался, что его односложные ответы все вели к тому, чтобы выведать от меня короткую повесть о моем путешествии, учении у доктора Германа и большой книге моего отца. Только тогда заметил я возникшую между нами короткость, когда, обошел извилистую дорожку, мы опять подошли к речке и остановились у железной двери, вделанной в свод, сложенный из обломков скал, и мой товарищ сказал очень просто: – а имя ваше, молодой человек? – как ваше имя?

   Я сначала поколебался, но слышав, что об этом обыкновенно спрашивают у посетителей, любопытствующих видеть какие бы то ни было достопримечательности, отвечал:

   – Мое имя очень почтенное, в особенности если ваш барин охотник до книг, мое имя: Какстон.

   – Какстон, воскликнул садовник с живостью, – в Кумберланде есть эта фамилия.

   – Это наше семейство, и мой дядя Роланд его глава.

   – А вы сын Огюстена Какстона?

   – Да. Так вы слыхали о батюшке?

   – Теперь мы не пройдем через калитку: ступайте за мной. – И, круто поворотив, он пошел по узкой тропинке; прежде чем я мог опомниться от удивления, ярдах во сто перед нами вдруг открылся дом.

   – Извините меня, – сказал я, – да куда же мы идем, любезный друг?

   – Любезный друг, любезный друг! Это хорошо сказано, сэр. Вы идете к добрым друзьям. Я был в школе с вашим отцом. Я даже несколько знал вашего дядюшку. Мое имя Тривенион.

   В ту минуту, когда мой проводник сказал мне свое имя, я был смущен от непростительной ошибки. Небольшое, ничего не выражавшее лицо вдруг облеклось в моих глазах достоинством; простое платье, толстого, темного сукна преобразилось в обыкновенное и приличное d?shabill? деревенского джентльмена, в пределах его владений.