|
— Физические упражнения, граф, это также способ развивать свой ум. Неустанно следить за малейшим движением противника, оценивать его силу и в долю секунды решить, как отразить удар, — для меня это значит проникнуть в самую суть предмета и избежать ошибки. Гости засмеялись. — Отлично сказано! — воскликнул один из них, старый офицер, хоть и парализованный немного, но еще вполне проворный поднимать бокал. Дамы и благородные девицы пожирали глазами маркиза де Сен-Фарго. — Но неужели вам недостаточно нашей христианской мудрости, если вы собираетесь искать какую-то другую в Индии? — продолжил хозяин дома. — Граф, наша христианская мудрость сравнима с великолепным драгоценным камнем, который обрамляют более мелкими, чтобы еще больше подчеркнуть его красоту. — У этого юноши ум так же быстр, как и рука, — заключил с улыбкой старый святоша, поначалу отнесшийся к французу довольно сдержанно. После молитвы, предшествующей трапезе, граф Роберт предложил тост за маркиза де Сен-Фарго, и все с воодушевлением подняли свои бокалы. Прежде чем распрощаться, старый граф Франц даже пригласил маркиза погостить в замке до его отъезда в Вену, предусмотренного на понедельник. Графиня же объявила своему гостю: — Если вы останетесь в Праге, маркиз, я не сомневаюсь, что город сделает вас своим почетным гражданином. Вы столь же мудры, как и приятны. Сен-Фарго поклонился и взял протянутую ему для поцелуя руку. Но тут графиня вскрикнула и ошеломленно уставилась сперва на свои пальцы, потом на молодого человека. — Что это? — пролепетала она. — У меня впечатление, будто я коснулась раскаленной кочерги. Прежде он тщательно избегал прикасаться к кому бы то ни было, а тут забылся. — Простите, — сказал маркиз, — такое случается иногда, когда дотрагиваешься до шелка. И он откланялся с загадочной улыбкой. Отныне граф Роберт фон Чернин, проникшись убеждением, что повстречал исключительное существо, расставался с Филиппом (поскольку таково было теперь его новое имя) де Сен-Фарго только на ночь. Они стали обращаться друг к другу по имени на следующее же утро и за завтраком перешли на «ты». Тут Сен-Фарго поджидала ловушка, и только присутствие духа помогло ему выпутаться из нее. — Почему ты не носишь шпагу? — вдруг спросил его Чернин. Маркиз почувствовал опасность: у него не только не было шпаги, но и сама мысль носить ее никогда не приходила ему в голову. Вот так промах! Надеясь, что Чернин не заметил кинжала, спрятанного под жилетом, за поясом, он с самым непринужденным видом заявил, что не знал, допускают ли австрийцы ношение оружия иностранными дворянами. — Ну конечно! — Тогда досадно, что я оставил свою во Франции. Теперь она мне понадобится. Что будем делать? — Я отведу тебя к нашему оружейнику, — предложил Роберт. — Но должен предупредить, шпага — вещь дорогая. — Там видно будет, — ответил Сен-Фарго небрежно. Но у него уже появилась одна мысль. Он тайком достал из своей сумки крупный бриллиант. В оружейной мастерской, когда они стали обсуждать с присутствовавшим там золотых дел мастером, как украсить эфес, Филипп достал камень и попросил вставить в навершие рукояти. Алмаз поразил и оружейника, и золотых дел мастера, и Чернина. — Господин граф… — начал ювелир. |
