|
д. — Большинство наших членов, — объяснил он гостю в освежающем полумраке классной комнаты, — преподаватели и торговцы, и студенты с нетерпением спешат на наш порог. Недавно в нашу дверь постучал даже один пятнадцатилетний юноша, надеясь, что его быстренько примут в тамплиеры. — А что могу для вас сделать я? — спросил Себастьян. — Ах! — воскликнул Вольфеншютц, воздевая к нему руки. — Прежде всего успокоить умы, ибо наши профессора решили объявить, как они это называют, «войну за библиотеку». Как вам, должно быть, известно, она была перенесена Максимилианом Баварским в Ватиканскую библиотеку на Палатинском холме, и они не могут смириться с мыслью, что протестантские сокровища хранятся в очаге католицизма. Кроме того, они решили, что наша ложа должна собрать всех государей Германии и стать средоточием светской власти. Подобно маяку европейской философии. — Серьезные амбиции, — заметил Себастьян. — Мне не удается обуздать ни их энтузиазм, ни их прожекты. Полиция обеспокоена, а Момильон подстрекает курфюрста. — Момильон? — Это карлик герцога, ваша светлость. Вы должны понять всю важность: этот… это существо исполняет роль министра. Себастьян об этом не знал. Но он явился сюда вовсе не затем, чтобы разговаривать о карлике курфюрста. Между тем Вольфеншютц настаивал: — Прошу вас, запомните это. Момильон находится на жалованье у епископа. Принято решение публично высечь всех тамплиеров, а затем бросить их в тюрьму. «Баденская версия истории с Норгадом», — подумал Себастьян. — Не позволяйте, чтобы мрак заслонил свет, профессор. Когда состоится ваше следующее собрание? — спросил Сен-Жермен. — Через три дня, вечером, ибо люди будут в достаточной степени утомлены празднествами, которые состоятся завтра. — А что за праздник? — День рождения курфюрста, ваша светлость. Себастьян знал об этих торжествах, по крайней мере по слухам. Утром военный парад, днем всякого рода зрелища и всю ночь пьянка. Он не строил никаких иллюзий по поводу того, в каком состоянии окажутся профессора и студенты. Благодаря своей влиятельности и большим полномочиям доктору Вольфеншютцу удалось добиться предоставления «его сиятельству графу де Сен-Жермену» квартиры, предназначенной для приглашенных профессоров, в помещении самого университета. Условия были спартанскими, а сами помещения довольно грязными, но приходилось приспосабливаться, поскольку в гостиницах, достойных этого названия, не осталось ни одной свободной комнаты. К счастью, в Гейдельберге имелись публичные бани. Судя по царившей там толчее и трем суетливым цирюльникам, которые перебегали от одного голого клиента к другому, намыливая им физиономии, в то время как сами эти господа потягивали пиво, могло показаться, будто жители города одержимы гигиеной. Но стоило Себастьяну и Францу увидеть, какого цвета вода в бассейне, как они поспешно оделись и удалились. — Бульон из требухи, — проворчал Франц. — Даже пятна жира на поверхности. По возвращении в университет находчивый слуга сумел раздобыть чан и два ведра, наполнил их из фонтанчика во дворе и согрел воду в камине жилища, доставшегося его знаменитому хозяину. |
