|
Что он, помилованный мятежник, скажет тому, кто - по общему мнению всего Анассеополя - стал главной причиной поражения смутьянов? Вокруг Тауберта и Мандерштерна словно пала ледяная завеса. Замерли рядовые-володимерцы, замерли офицеры-китежградцы. Все видели - разжалованного майора уже не остановить. Его можно пристрелить, можно оглушить, но заставить замолчать по доброй воле уже не получится. - Так что же, Тауберт? Ответишь? Или за чины спрячешься, за эполеты? Может, жандармов кликнешь? Болталась тут где-то их команда. А, Тауберт? Или за пистолет схватишься? Дуэлировать станешь? Так я ныне не противник. Лишён чинов, звания и состояния, разжалован в рядовые. Благородному победителю - или палачу? - с таким, как я, дуэлировать несподручно. Тауберт слушал Мандерштерна молча, не шевелясь и не отводя холодного взгляда. С ним нельзя спорить, нельзя возражать - только этого тот и ждёт, отчаявшийся и уже на всё готовый. - Ма-а-алчать! - опомнился наконец кто-то из володимерских офицеров. - Шпицрутенов захотел?! Мандерштерн метнул на вскинувшегося поручика короткий взгляд - и тот немедля осёкся. - Мне с рядовым, у кого рассудок помутился, говорить не о чем. - Тауберт отвернулся, поднося к губам кружку с чаем. У Мандерштерна дёрнулся сжатый кулак, однако на нём тотчас повисли трое товарищей-володимерцев, таких же рядовых. И Тауберт краем уха услыхал, как кто-то из них, уводя разжалованного майора, шёпотом выговаривал ему: - Ты, ваше благородие, норов-то укороти. Батальону ты, ваше благородие, здеся нужон, а не в каторжных работах… Примчался запыхавшийся командир володимерцев, начал было извиняться, грозя «сгноить мерзавца в арестантской роте», однако Тауберт лишь махнул рукой: - Не стоит, полковник. Пусть говорит. Как я долг свой перед Отечеством исполняю - я отчёт лишь Господу да государю давать стану. А Мандерштерн… Солдат он исправный? - Мало что не лучший. - Командир володимерцев казался донельзя раздосадованным. - Уже унтера получил. Храбр, расчётлив, больше, считай, почти всех офицеров понимает. Я уж молчу, Николай Леопольдович, но его смелостью да разумением не одна жизнь сохранена… - Ну так пусть и дальше сохраняет. - Тауберт поднялся. - Спасибо за чай, володимерцы. Рапорта я писать не стану, полковник. …Хватит с меня русской крови, думал Николай Леопольдович, возвращаясь к своим. И без того вовек не отмыться. Может, тогда это и родилось - что нет хуже свары, чем между своими? Нет войны кошмарнее и ужаснее, чем война гражданская? * * * …Сентябрь в Анассеополе мягок и тих. Полковник Тауберт, Николай Леопольдович, загорелый под капказским солнцем, навытяжку стоял перед василевсом. Новым василевсом, Арсением Кронидовичем. Старший брат его, Севастиан, три года отмаявшись на престоле, сломил наконец волю среднего брата и отрёкся в его пользу. - …Его Василеосского Величества Собственную Канцелярию, вкупе с корпусом Жандармской стражи, - дочитал василевс уже знакомый Тауберту указ. - Знаю, Николай Леопольдович, что возражать станешь. Понимаю, кому ж охота с конногвардейцами прощаться, да только… Николай Леопольдович не знал, почему выбор пал именно на него. - Дело это такое, что человека из-под палки не заставишь волю василевса исполнять, - с заминкой произнёс Арсений Кронидович. - А потому… «Как тебе, Тауберт, понравилось по своим картечью бить?» - неслышимо для василевса спросил вдруг появившийся за его плечом Мандерштерн. |
