Услышав о пленении Ричарда, Филипп Французский пришел в необычайное смятение. Он и сам толком не понимал своих переживаний. Ясно было одно: прошлое ушло безвозвратно, былой дружбы с Ричардом не вернешь. Теперь Ричард — его враг. Ах, как бы ему хотелось, чтобы английский король стал его пленником! Он бы окружил его нежной заботой, как тогда, в далекой юности. Да, зря Ричард задержался в Палестине. Что он приобрел? Ничего! Ровным счетом ничего! Надо было ему послушаться мудрого совета друга и уплыть вместе с ним в Европу.

А впрочем, Бог с ним! Пусть будет как будет. Для Франции лучше, чтобы Ричард навсегда остался пленником Леопольда, а власть перешла к коварному, жадному Джону. С таким королем, как Джон, Англия не будет представлять никакой угрозы для французского государства.

То ли дело с Ричардом…

Так рассуждал Филипп и многие другие бывшие союзники английского короля, которые еще недавно бились вместе с ним с сарацинами, а теперь ликовали, узнав, что он пленен. А Ричард глядел из окошка крепости на дунайские пороги, и у него тоскливо щемило сердце. Из такой тюрьмы, как эта, нелегко было выбраться.

КОРОЛЕВСКИЙ ПОЯС

Беренгария понуро стояла на палубе корабля, который увозил ее из Аккры.

Джоанна встала рядом и глядела на берег, пока он не скрылся из виду.

— Пойдем вниз, — предложила Беренгария, когда земля исчезла за горизонтом. — Больше ничего уже не видно.

— Давай помолимся за Ричарда, — предложила Джоанна. — Ах как бы мне хотелось быть с ним рядом!

— Зачем? Ему гораздо интересней с друзьями, — горько усмехнулась Беренгария.

И Джоанне нечего было на это возразить. Ей было безмерно жаль кроткую королеву. Вот уж не повезло бедняжке! Когда Джоанна выходила замуж, ее тоже многие жалели, потому что муж был намного старше ее, но он хотя бы обращался с ней, как и положено мужу!

Но Джоанна, несмотря ни на что, любила брата и потому сказала:

— Ричард печется о нашем благополучии. Он вверил нас заботам Стефана Турнгемского. Мы должны радоваться, что нам будет служить такой благородный рыцарь.

Но Беренгария ничего не желала слушать.

— Не надо притворяться! — досадливо поморщилась она. — Да, когда я вышла замуж, я поначалу готова была обольщаться, но теперь я прозрела.

Беренгария вздохнула, и Джоанна поняла, что разговор на эту тему исчерпан.

В пути все шло гладко. Море как будто бы решило вознаградить Беренгарию за ее страдания и оставалось тихим и покойным. Дул попутный ветер, и корабль мчался на всех парусах. Ярко светило солнце на безоблачном небе, погода стояла отменная. Корабль быстро доплыл до Неаполя, а там королевы сошли на берег и по суше отправились в Рим.

Стефан Турнгемский отнесся к своим обязанностям крайне серьезно и сделал все, чтобы во время путешествия оградить Джоанну и Беренгарию от опасностей. Он стал их настоящим ангелом-хранителем: спать ложился у двери их общей опочивальни, а если приходилось заночевать на дороге, растягивался прямо на земле перед входом в шатер, говоря, что войти к королевам можно будет только через его труп.

На женщин это, естественно, действовало успокаивающе.

Мысли Беренгарии постоянно вертелись вокруг ее странной семейной жизни. Как же она отличалась от той, которая грезилась ей в мечтах! До замужества Беренгария считала, что ей необычайно повезло, ведь в то время, как большинство принцесс знакомились со своими женихами только перед самой свадьбой, она узнала Ричарда давно и страстно влюбилась в него. Он так долго был для нее идеалом, а теперь… Неужели она всю оставшуюся жизнь будет следовать за ним по белу свету, словно тень?

Но затем Беренгария спохватывалась и говорила себе, что ей грех жаловаться.