— В таком случае будем надеяться, что он хотя бы на время оставит меня в покое, — пробурчал Джон.

Ричард пристально посмотрел на брата.

— А я-то думал, ты доволен своей женой.

— Я доволен ее землями, — хмыкнул Джон.

— Да, теперь ты у нас богач, — ободряюще улыбнулся Ричард.

Джон в ответ только пожал плечами.

Альенор обняла младшего сына и поинтересовалась, как прошла свадьба.

— К сожалению, богатые наследницы редко бывают красавицами, — со вздохом сказала она.

— Вы, по всей видимости, были счастливым исключением, матушка, — поспешил подольститься к ней Джон.

Она рассмеялась.

— Да, меня любили не только за Аквитанию. Хотя я так до конца и не смогла определить, что перевешивало — мои личные достоинства или достоинства моих земель. Ну, да это теперь неважно. Главное, что Джон удачно женился.

— Я в этом не уверен, — возразил Ричард. — Ведь Болдуин возражает против его брака.

— Старый осел! — возмутилась Альенор. — Ничего он не добьется. Слишком поздно. Дело уже сделано.

Она вопросительно поглядела на младшего сына.

— Чему ты улыбаешься, Джон?

— Я подумал, что, если мне не захочется видеться с постылой женой, неодобрение архиепископа будет хорошим предлогом. — Джон прижал руку к сердцу и поднял глаза к потолку. — О, как я страдаю! Какие это страшные муки! Я всей душой стремлюсь к любимой жене, но сознаю, что это великий грех. Наш брак кровосмесителен. Правда, моя кровь более чистая, а ее порядком разбавлена, но все равно. Да, если бы не обширные владения моей женушки, я бы охотно расторг этот злополучный брак…

— Помолчи, Джон, — резко оборвала Альенор, заметив, что Ричарду неприятно шутовство брата.

— Меня беспокоят евреи, — переменил тему разговора Ричард. — Я боюсь, как бы они не принялись колдовать во время коронации. Это навлечет на нас несчастье. Пожалуй, надо запретить им присутствовать на церемонии.

— Да-да, лучше бы они там не появлялись, — согласилась королева-мать. — А то люди решат, что ты им потворствуешь, и будут недовольны.

— Евреи слишком богаты, — задумчиво произнес Ричард. — И в этом их главная беда.

— Они усердны и предприимчивы, а это вызывает зависть, — подхватила королева. — Особенно у лентяев и мотов, для которых успех других — это бельмо на глазу. Сын мой, ты должен приказать, чтобы евреев не допускали на коронацию.

— Так я и сделаю, матушка, — пообещал Ричард.

Утро третьего сентября 1189 года выдалось солнечное, однако многие даже это сочли дурным предзнаменованием. Египетские астрологи считали третье сентября злосчастным днем и уверяли, что все умные люди воздерживаются в этот день от важных дел. А что может быть для короля важнее коронации?

Путь от королевских покоев к алтарю аббатства выстлали алой ковровой дорожкой. Еще с вечера на улице роились толпы зевак, которые норовили занять местечко поближе, чтобы не пропустить красочное зрелище.

Король со своей свитой, в которую входил и его брат Джон, ожидали прихода архиепископов, епископов, аббатов и глав монашеских орденов. Наконец они появились и принесли сосуды со святой водой. Монах, шедший во главе процессии, нес тяжелый крест.

Первыми к алтарю пошли клирики. Они оглашали окрестности духовными песнопениями, помахивали кадилами и высоко поднимали кверху тонкие свечи. Приоры и аббаты шествовали позади баронов. Вильям Маршал нес скипетр, увенчанный золотым крестом, а Вильям, граф Солсберийский, держал в руке золоченый посох.