– Так что же, Kongr, страх сильнее чести? – ее голос был глубоким и звучным, и от него пробирал озноб, и волосы на загривке вставали дыбом.

– Я... – и тут Елизавета поняла, что выпала из реальности, ушла из-под власти физических законов, формальной логики и времени, вечно текущего из прошлого в будущее. Время остановилось, люди замерли в тех позах, в которых застало их явление Великой королевы. Двигались лишь Великая Госпожа Ворон, да Елизавета, шагнувшая навстречу Морриган.

– Вижу, ты узнала меня, воин! Что скажешь?

– Ты пришла, чтобы пророчить? – спросила Елизавета, спускаясь еще на два шага. – Я умру?

– Как знать! – усмехнулась Морриган и вдруг умножилась. Теперь перед Елизаветой стояли две богини – черноволосая и рыжая.

– Что скажешь, сестра? – спросила Великая королева, обращаясь к иной своей ипостаси, к неистовой Бадб.

– Разве ты не конунг, Лиса? – полные губы Неистовой разошлись в безумной улыбке, обнажив белые, как сахар, острые зубы. – Разве ты не боец, женщина?! – в ее зеленых, как у Тилли, глазах шальная лихость зажгла тревожные огни. – Ты высчитываешь шансы? Ты хочешь уцелеть? Тебя не прельщает неистовство битвы?

– Ты слышала, – холодно констатировала Великая Госпожа Ворон и заглянула Елизавете в глаза. – Но ты не знаешь саму себя, девочка, вот в чем дело.

– Да, знает она, знает! – расхохоталась пышнотелая блондинка, возникая по левую руку Морриган. – Ты можешь быть настоящей сукой, Kongr, разве не так? – оставалось гадать, кто это пожаловал к Елизавете в разгар битвы, "злобная" Фи или "ядовитая" Немайн.

– Но ведь вы пришли ко мне не просто так? – прищурилась Елизавета, ухватившая в словах богинь главное: они пришли не пророчить и не предостерегать, они явились, чтобы напомнить ей, кто она на самом деле, и какова ее кровь.

– Не просто так, – согласилась Морриган.

– Гляди не обделайся с испугу! – хохотнула блондинка, и Елизавета окончательно убедилась, что имеет дело с Фи.

– Иди и задай им жару! – потребовала Бадб. – Жизнь ходит под руку со смертью, но тем слаще жить!

– Это твой бой! – из-за спин сестер вышла еще одна женщина. Она была одета в черную броню, ее русые коротко остриженные волосы трепал ветер, а в руке она держала обнаженный меч. – Иди, женщина, и принеси мне пригоршню желудей!

… и принеси мне пригоршню желудей! – донеслось до Елизаветы, словно бы дальнее эхо в горах достигло ее слуха, и время вернула себе свои права. Мгновение истины ушло в прошлое, и будущее открылось перед Елизаветой во всей своей неопределенности.

– Поднимай кавалерию, Эрик! – жестко повторила она. – Не спорь! Это приказ! Ирина! – обернулась она к своей подруге и телохранительнице, – помоги мне, пожалуйста, оторвать подол!

Собираясь на битву, Елизавета поддела под платье замшевые штаны и полный ножной доспех, как у рыцарей-мужчин. Выехать в таком виде на командный пункт армии, однако, не решилась. Но теперь, когда она шла в бой, условности перестали ее смущать…

Чисто вымытая и отогревшаяся, Елизавета позволила натянуть на себя ночную рубашку, толщиной и размерами напоминавшую скорее домашнее платье, – что и не плохо, на самом деле, по зимнему-то времени – и, вдев ноги в теплые туфли, присела к столу.