– Впечатляет! – не без восхищения в голосе признала Елизавета, выслушав до конца и со всеми приличествующими случаю подробностями историю Дамаля и всех-всех-всех, ведь не одни же они с Тильдой ван дер Шенк путешествовали и воевали через треть охваченной смутой Европы. Граф фон дер Марк со своим верным другом герцогом Церенгенским и красавицей-невестой герцога баронессой Зои Икьхгорн тоже "покуролесили" на славу. За их плечами остались кровавые битвы, настороженные маневры готовых наброситься друг на друга армий, – "Волки! Ну, чистые волки!" – и взятые штурмом города, некоторые из которых, следуя духу эпохи, были отданы на поток, то есть преданы огню и разграблению.

"Жестокая эпоха, – думала Елизавета, глядя то на Дамаля, так похожего и настолько не похожего на себя прежнего, то на Зои, еще больше похорошевшую за прошедшие месяцы. – Просто варварство какое-то! Нету на них Лиги Наций, на засранцев! Впрочем, а мы-то чем лучше? То же самое безнравственное бряцание железом и бессмысленная жестокость... "

– Что же теперь? – спросила она, выдержав короткую паузу. – И ведь ты, Дамаль, обещал объяснить мне что-то по поводу венчания? Я сгораю от любопытства, мой друг. Будет ли свадьба?! Мне не терпится увидеть вас с Клоддой мужем и женой, и вас тоже, милые, – улыбнулась она Зои и Хьюго. – Так как же это случится, где и когда?

– Полагаю, в Эрфурте, – мягко улыбнулся в ответ Дамаль. – Возможно, Людо предпочтет Эрфуртский собор, но я бы рекомендовал Северекирхе... Три свадьбы в один день, как вам такой оборот?

– Князь Каген далеко... – Елизавета почувствовала, как наворачиваются на глаза слезы. Ведь не кремень же она, не каменная, не железная, всего лишь человек из плоти и крови, девушка, девочка, а вокруг война, и Людо так далеко, что и понять нельзя, где.

– Не так уж и далеко, – возразил с улыбкой Дамаль и подошел к большому квадратному столу с разложенной на нем картой. – Мы в Саксонии, то есть, здесь, – ткнул он пальцем в Мейсен. – Людо же две недели назад был в Майнце, то есть, здесь, – провел Дамаль пальцем на юго-запад, – и обещал, в письме, полученном мною восемь дней назад, двигаться на Франкфурт. Мы же двинемся через Эрфурт на Вюрцбург и соединимся с ним не позже середины января, тем более, что сейчас между нами не осталось ни одного серьезного противника... Всех вырезали!

"Всех вырезали, – повторила про себя Елизавета, перестававшая иногда чувствовать грань между добром и злом. – Не куртуазно, но зато верно отражает реальность. Без эвфемизмов и розовых соплей, вот только... Разве этого хотела я, отправляясь на поиски счастья?"

Прямо сказать, ее квест воспринимался иногда – во всяком случае, ею самой – скорее, как игра чем, как подвиг. Но начался-то он, если не лукавить, с крови, причем с большой крови. Кровью и завершался. И это следовало иметь в виду, отмечая победы и празднуя триумфы, обнимая любимого и идя с ним под венец.

"История в багровых тонах... "

Однако историю пишут победители. Мысль почти банальная, но, по сути своей, правдивая. Так все и происходит на самом деле, и, когда все закончится, ее историю запишут цветной тушью на девственно-белом пергаменте, расцветив виньетками и узорами на полях страниц, украсив рисунками и переплетя в шагреневую кожу, инкрустированную серебром и перламутром и украшенную накладками из золота и драгоценных камней.