– Я тоже над этим задумался.

– Ты сказал, что важно и сумасшедших выслушивать. Что ты имел в виду? – спросил Эк.

Арвидсон глубоко вздохнул и ссутулился.

– Моя мама заболела альцгеймером, когда ей было пятьдесят восемь. Мы старались сделать так, чтобы она могла жить дома как можно дольше. Этой весной пришлось отправить ее в больницу. Когда она умирала, я был с ней по ночам, а папа днем, когда я работал. Когда мы вернемся назад на материк, мне придется искать себе квартиру.

– Черт, этого я не знал. Ты что, жил до сих пор с родителями? – недоверчиво спросил Эк.

– Да, так вышло, – сказал Арвидсон и взглянул Эку прямо в глаза.

Глава 12

Есть дни, одинаковые в своей монотонности и обыденности. А есть другие, которые поневоле помнишь в малейших подробностях до конца своей жизни. Для Матти Паасикиви это был как раз такой день.

Матти гладил рукой фальшборт яхты, которую одолжил у брата Аньи. Брат не взял денег за прокат яхты, даже за горючее не хотел брать. Какое великодушие! Матти так ждал этого отдыха – целых две недели с Аньей! В солнечные дни – пляж, ночами – жаркий секс в каюте под палубой, пиво во двориках ресторанов, в общем, культурно и весело. Это была его мечта. Он обнял брата своей будущей жены, хотя и не любил телесного контакта с мужчинами.

– Ну что‑нибудь ты же хочешь? Только попроси – я все сделаю.

Так он сам сказал, а сказанного не вернуть.

– Ну, может, мне нужна будет небольшая услуга, если тебя не затруднит.

– Не затруднит, говори, – сказал Матти, не подумав о последствиях.

– Не хочу вас принуждать.

– Нет, говори.

– Не можешь ли взять с собой моих мальчишек? Им надо побыть на свежем воздухе. Я на работе до конца лета, а школа у мальчишек начнется только в конце августа.

– А их мама, Лена, она не может?

– Она тоже работает.

Матти жалел все путешествие, что согласился, но Анья была в хорошем настроении, несмотря на то, что мальчишек укачивало и тошнило, и еще им было невыразимо скучно.

Анья сидела на передней палубе и загорала, ее густые каштановые волосы были забраны в пучок, чтобы не закрывали плечи от солнца. У нее был ровный шоколадный загар. Соски просвечивали сквозь белый лифчик бикини. От прохладного ветра они заострились. Матти не мог отвести от них глаз. Анья перевернула страницу журнала, подняла глаза и увидела племянников.

– Лаури! Если ты хочешь пописать, иди в туалет. Неприлично писать через борт, ведь мы стоим в порту!

Лаури запрыгал и нарочно затряс пипиской.

– Ну берегись, – сказала Анья притворно‑сердито. – Прилетит чайка и оторвет тебе писюн!

Анья откинулась назад и надела солнечные очки. Немного раздвинула ноги. Они были загорелые до черноты и блестели от масла. Матти скользнул по ним взглядом до белого холмика на трусах. У нее в пупке была маленькая белая жемчужинка. Ему хотелось целовать ее в пупок и в грудь… Опять он завелся. Она почувствовала его взгляд и дразняще улыбнулась. Он посмотрел туда же, куда и она. Ну да, у него опять встал – ничего удивительного, она ведь так близко, но он не может к ней приблизиться из‑за мальчишек. «Не сейчас! Они нас услышат!» – «Нет, они нас могут увидеть!» – «Успокойся!»

Ну и отпуск!

Матти отвернулся к борту, чтобы не было видно, как пульсируют его плавки. Так неловко! Краем глаза он видел, что Анья сняла очки и подмигнула ему. Он не ответил и, избегая смотреть на нее, стал глядеть в сторону порта Висбю: там виднелись средневековые пакгаузы, а вокруг – ресторанчики, прокат велосипедов и желтое здание бывшей тюрьмы.