|
Кобель все понял. Потянул носом воздух. Противиться запаху он не мог. Астрид сделала вид, что не замечает их животную страсть, но на всякий случай подтянула поводок. Она потеряла нить разговора. Кажется, они говорили о том, как стирать шерсть. Лучше стирать вручную при тридцати градусах. Важно, что тридцать градусов – это ниже температуры тела, если попробовать мизинцем, то вода кажется прохладной… Вдруг кобель оседлал пуделиху, приклеился как пластырь и стал изо всех сил ее накачивать. Астрид закричала, подхватила выпавший из рук поводок и попробовала стащить пса с пуделихи. Потянула за ошейник. Но Гудрон был непоколебим, как скала. Повинуясь могучему инстинкту, он твердо решил передать свои породные гены потомкам.
– Гудрон! Нельзя! Гудрон! Место! Но пес был глух и слеп. Астрид билась из последних сил, пока не почувствовала руку Туресона у себя на плече. – Оставьте их! – крикнул он, но не псу, а ей, Астрид. – Оставьте! Он должен сделать свое дело. Астрид уставилась на Туресона, и на ее лице были написан стыд, отвращение и недоумение. – Пока он дела не сделает, их нельзя расцеплять, не то он суке вывернет матку наружу. Понимаете? Будем ждать, – сказал он уже более спокойно. Никогда еще ожидание не казалось Астрид таким мучительным. Она старалась не смотреть на собак, но приходилось иногда поглядывать на них – все уже или еще нет. Одновременно с этим она лихорадочно пыталась найти другие, более нейтральные темы для разговора вроде картофельных оладий и блинчиков. – Муку всегда надо разводить в холодной воде, чтобы не было комков. И добавлять понемногу… Черт побери!
Больше никаких прогулок в городском парке! Только за городом. Пес сзади заскулил. Пришлось остановиться, не дожидаясь неприятности. Во Фрёйеле она не знала ни одного человека. «Валльхагар – 3 км», гласила табличка, указывающая налево. Вокруг был только лес. Никаких машин в поле зрения. И никаких домов. Лучи восходящего солнца слепили глаза. Когда Астрид вышла из машины, стоял полный штиль. Несмотря на прошедший дождик, земля перед ней лежала сухая и выжженная. Нужно куда больше, чем эти несколько капель, чтобы она снова зазеленела. Тоненькие растеньица – ястребинку, дымянку и стальник – жара превратила в сухоцветы. Странное безветрие, притом что Земля вращается со скоростью 1666 километров в час! Матс так говорит. Что на экваторе, во всяком случае, именно такая скорость. Сын увлекался физикой, но Астрид верилось далеко не во все, что он выучил в школе. Все какое‑то неприятное, пугающее. Например, если материя встретится с антиматерией, то целая вселенная исчезнет в один миг. Но тогда ведь все мы исчезнем! Такого просто быть не может! Один плюс один – ведь всегда два. Это же ясно. Еще при этом откуда‑то якобы возьмется энергия. – Ученая чушь, вот это что, правда, Гудрон? Пес задрал лапу у дерева в знак согласия. Впрочем, было заманчиво думать о других галактиках с другими солнцами и другими мирами. Матс говорит, наш кислород происходит от сгоревших звезд. Как красиво, думала Астрид. Было так увлекательно разглядывать звезды в бинокль Матса. В городе, среди огней, видно не так уж много. Но в детстве она жила в Тингстеде, и там, если встать ночью у болота и посмотреть на небо, можно увидеть немыслимое количество звезд, поражающих и манящих, словно затонувший город на дне моря. Гудрон принюхался. Дальше все произошло за доли секунды. Он рванулся вперед, потащив за собой Астрид, державшую поводок. Потом она споткнулась и выпустила его из рук. Если не отпускать, то сломаешь руку, а то, не дай бог, и шею свернешь. С ней, правда, такого никогда не случалось. Пес, конечно, убежал, но Астрид не пострадала и на этот раз. – Гудрон, сюда. Крысик, ко мне! – закричала она, но пес не обратил на это ни малейшего внимания. |
