– Интересно, кто морочит ему голову или подкупает, жалуясь, что ты нарушаешь распоряжение покинуть страну, – сказал он Альфреду, после того как сообщил посыльному, что принял приглашение Лестера. – Или пожаловались, что у меня в доме живет иностранец?

– Если можно, я пойду с тобой, – мягко предложил Альфред. – Ты будешь защищать свое право выбирать слугу, но мне хотелось бы самому поговорить с Лестером о попытке разлучить меня с собственной женой.

– Я тоже хочу пойти, – вмешалась Барбара. – Я просто хочу объяснить, что также возмущена попыткой разделить нас.

Глостер перевел взгляд с одного на другого и улыбнулся.

– Я не нуждаюсь в защите, – покачал головой он, но его лицо выражало благодарность.

– Я не собираюсь защищать тебя, – сухо сказал Альфред. – По правде говоря, то, что я хочу сказать, может вызвать еще больше раздражения…

– Это как раз то, чего я боюсь, – резко прервала Барбара. – Вы отправляетесь на эту аудиенцию, словно разъяренные быки, готовые ввязаться в драку. Мне не больше, чем вам, нравится то, что они делают, но я не настолько слепа. Вспомните, что сам Лестер, возможно, совершенно ни при чем! Кто знает, что ему наплели?! Думаю, пора открыться, что Гай преследует меня с низкими намерениями.

При первых словах Барбары оба мужчины собрались протестовать, но потом передумали. Глостер действительно чувствовал беспокойство из за предстоящего разговора с Лестером: как бы там ни было, он принял на службу Альфреда уже после предписания тому покинуть страну. Он понимал, что доводы Барбары снимут с него обвинение, поверит ей Лестер или нет. Альфред был очень доволен тем, что Барбара готова поддержать его в любом споре, и особенно тем, что она вслух заявит о своей привязанности к нему: многие жены были бы только счастливы, если бы их мужей выслали. Барбара надеялась, что жалоба на Гая убедит Лестера отменить запрет на ее выезд из страны и они с Альфредом смогут покинуть Англию, а это мгновенно устранит не только проблему притязаний сыновей Лестера к замужней даме, но увеличит их шансы победить в предстоящем турнире.

Они были уверены, что Лестер пригласил Глостера, чтобы сделать ему выговор за укрывательство Альфреда. Поэтому были крайне удивлены, когда он, узнав Альфреда и Барбару, вежливо поклонился. Питер де Монфорт, стоявший рядом со своим кузеном, приветливо улыбнулся им. Барбара и Альфред переглянулись за спиной Глосте Ра. Их взгляды красноречиво спрашивали: а знает ли Лестер о тех распоряжениях, которые так огорчили их?

– Я просил вас прийти, Гилберт, – начал Лестер любезно, но с некоторой властностью, которая не предполагала возражений со стороны Глостера, – чтобы лично напомнить вам, что король запретил проводить сейчас любые турниры.

– Но сейчас лучшее время года для турниров, – возразил Глостер, настолько сбитый с толку неожиданным оборотом дела, что только услышал слова, не понимая их значения. – Хлеба сжаты, молодая трава в полях, которую можно потоптать, еще не выросла, никто не занят делом, и все ищут развлечений…

– Да да, – продолжал Лестер, как только Глостер замолчал. Он говорил нетерпеливо, словно взрослый, объясняющий ребенку что то очевидное. – Но разве вы не видите, что сейчас, когда идут переговоры об освобождении принца, мы меньше всего хотим собрать большую толпу праздных вооруженных людей? Я не могу позволить этого.

– Вы не можете позволить? – резко переспросил Глостер.