Он снова наполнил бокал, но пить не стал, а, глядя в него, тихо спросил:

– Почему вы приняли участие в моем спасении, Альфред?

– Не только из любви к вам, милорд, – улыбнулся Альфред. – Боюсь, я был втянут отчасти случайно, а отчасти потому, что у меня зуб на Гая де Монфорта. – Он вздохнул. – Не слишком возвышенные причины.

Эдуард поднял бокал и отпил глоток. Альфреду показалось, что его глаза погрустнели, но теперь они уже не казались сумасшедшими. Альфред пожал плечами, пряча свое удовлетворение тем, что он честно признался принцу. Он догадывался, что, обнаружив личную заинтересованность, он сделал свое участие более понятным принцу. Альфред засмеялся и снова заговорил:

– Но в каком то отношении Гай мой благодетель.

– Иносказательно? – поморщился Эдуард; его голос стал безжизненным и опасным.

– О нет, – снова засмеялся Альфред. – Если бы он не преследовал Барбару с бесчестными намерениями, в чем она боялась признаться отцу, чтобы он не раздавил маленькую вошь и не привел в ярость Лестера, она не бежала бы во Францию. Я бы никогда не увидел ее снова и не вспомнил, как она мне желанна. Так что благодаря похоти Гая я получил жену, вполне соответствующую моему вкусу. Вот в каком отношении он является моим благодетелем.

Эдуард рассмеялся, и Альфред принял это как приглашение рассказать всю историю целиком. Он подчеркнул, что Гай пытался наставить ему рога, сначала делая предложения, а когда Барби отказала, обманом и силой. Естественно, он мимоходом упомянул, что Барби не хотела втягивать своего отца, потому что у них были хорошие отношения.

Хотя принц не сделал замечаний, Альфред знал, что он отметил для себя существующее недоверие между Лестером и Норфолком. Он, наверное, имел другие свидетельства напряженности в их отношениях, но Альфред был рад, что его случайное упоминание о беспокойстве дочери послужило подтверждением возможности договориться с Норфолком.

Однако Эдуарда больше заинтересовало другое случайное замечание.

– Вы теперь друзья с Глостером, не так ли? – заметил он. – Я почти не знаю его. Он не приезжал ко двору и около двух лет назад отказался присягнуть мне в верности…

– Он отказался потому, что еще не получил право на собственность своего отца, – прервал его Альфред. – Это неправда, что ему было отказано на законном основании, так как он не достиг совершеннолетия. Закон отдал это право другому, более молодому, чем он. Поэтому неудивительно, что он отказался от клятвы.

Эдуард ничего не ответил, глядел в бокал с вином, который все еще держал в руке. Альфред колебался. Это обстоятельство было одним из опаснейших моментов в деле сближения между Глостером и принцем. Он знал, что все точки над «i» должны быть расставлены прежде, чем принц лично встретится с Глостером. Но он уже сделал ошибку, показав, что принял объяснение Глостера, не дождавшись реакции Эдуарда. Он очень устал, поэтому голова работала так плохо.

Голубые глаза принца широко раскрылись, выражая удивление. Он долго в задумчивости глядел на Альфреда, принимая этот вызов.

– Я не знаю, что случилось во Франции, – медленно проговорил Эдуард, – но это правда, мой отец отдал собственность Глостера в руки опекуна. – Он пожал плечами. – Эти земли два года приносили доход в вечно пустой кошелек моего отца.

Слезы облегчения стояли в глазах Альфреда. Этот ответ показал, что Эдуардом правили не только негодование и подозрительность.

– Я думаю, Глостер сумел бы понять и принять это, если бы не был унижен обращением короля.

– Мой отец не слишком обижается на дурное обращение, – огрызнулся Эдуард.

Еще одна ошибка. Альфред утомленно потер глаза рукой.

– Милорд, – сказал он, – я бы никогда не упомянул об этом, но чувствую, что вам следует знать, как можно подобрать ключ к доброй или злой воле Глостера.