– Уверяю тебя, я не приложила ни малейших усилий, чтобы выяснить то, чего мне знать не следует, – сердито проворчала Барбара. – Отдай мне сетку.

– Я не обвиняю тебя в том, что ты шпионишь умышленно, – возразил он. – Но…

– Никто вокруг не шпионит умышленно, – огрызнулась Барбара. – Каждый рот, включая королеву Элинор, извергает непрерывный поток секретов, но, уверяю тебя, друзья Лестера устроились куда лучше, чем я, чтобы отправлять ему все важные новости.

Альфред вздохнул.

– Я вовсе не хотел рассердить тебя. Ты должна понимать, что я не могу не быть заодно с моей тетушкой, так же, как ты – не быть преданной своему отцу. Я только пытаюсь разобраться, не может ли твоя помощь отцу причинить какой либо вред Элинор и Генриху. Но я не перенесу твоего несчастья… Барби. Если ты страстно желаешь вернуться в Англию, я попытаюсь устроить это с помощью Маргариты и Людовика.

Рука Альфреда, удерживающая ее ладонь, непроизвольно легла ему на грудь, и Барбара кончиками пальцев почувствовала, как гулко стучит его сердце. Ей было приятно ощущать тепло его тела, но она была смущена этой неожиданной близостью и, раздражаясь своей беспомощностью, резко выпалила:

– Мне приятно узнать, что ты жаждешь избавиться от меня. Это мысль королевы Элинор – выслать меня из Булони прежде, чем я узнаю о чем то, для меня нежелательном? Или у тебя на это есть и свои причины? К несчастью твоему и тетушки королевы, ваши соображения на мой счет не имеют никакого значения. Я должна оставаться во Франции какое то время, хочет того королева или нет. Отдай мне сетку, я уйду и обещаю избегать твоего общества…

– Словно чумы? – Альфред засмеялся и спрятал сетку за спину.

Барбара видела, что напряжение исчезло, но не могла догадаться почему. Потому что она остается в Булони? Она попыталась рассеять эту надежду и убедить себя, что это произошло из за ее обещания Альфреду избегать его.

– Сэр Альфред… – начала она холодно.

– Скажи мне, почему ты приехала и почему должна остаться? – прошептал он, перехватывая ее руку чуть выше локтя и подвигая Барбару ближе.

Барбара глядела на него широко открытыми глазами. Она не могла понять, чего ей больше хочется: вспылить или расплакаться. Одно она понимала точно: уходить или даже освободить свою руку из его объятия ей не хотелось вовсе. Его игривое поведение и облегчение, которое он испытал, когда она сказала, что собирается остаться во Франции, заставили ее почувствовать, что она интересует его, несмотря на судорожные усилия напомнить себе, что он никогда не желал ее. И теперь в его позе, в его низком глубоком голосе, нежно ласкавшем ее, было нечто такое, что будило в ней неясные желания и отзывалось сладостной музыкой во всем теле. Но эти слова! Слова были только о политике! Королева Элинор, вероятно, совсем сошла с ума от подозрительности, если подослала его обольстить ее, чтобы узнать правду, которую уже слышала.

– Ты узнаешь причину, по которой я остаюсь. – Ей хотелось произнести это холодно и сердито, но голос предательски задрожал. Она пришла в ярость оттого, что он играл такую низкую роль по требованию его тети, а она так бурно откликнулась, что едва не бросилась к нему на шею. Гнев заставил ее холодно признаться: – Причина в том, что я не могу вернуться, так как Гай де Монфорт, третий сын Лестера, хочет, чтобы я стала его любовницей. Я дам ему несколько месяцев, чтобы он смог найти более лакомый и желанный кусочек.

Альфред уставился на нее; его рот открылся, закрылся, снова открылся и издал резкий звук. Затем его лицо потемнело, и он отвернулся.

– Есть человек, который защитит тебя? – спросил он строго.

– Отдай мою сетку, – повторила Барбара, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от бешенства.