– Как неприятно, что вам снова приходится расставаться, – произнес Потемкин, глядя на Софью. – Но только ваш супруг, княгиня, способен выполнить столь деликатную миссию.

Ему все известно, внезапно почувствовала Софья. От этого ослепительного открытия она чуть не расхохоталась вслух. Неужели Потемкин – тот самый херувим, о котором говорил Адам? Никогда не думала, что херувимы могут так выглядеть! Смех дрожал на ее губах; в глазах плясали чертики. Да, князь Потемкин – добрый друг! Торопливо опустив глаза, она обернулась к мужу и произнесла все полагающиеся при расставании слова. Тот холодно склонил голову, затем взобрался в седло, и кавалькада, дробно цокая копытами по камням, покинула площадь.

– Позвольте один небольшой совет, Софья Алексеевна, – собираясь вернуться во дворец, на ходу негромко произнес Потемкин. – Лунатикам лучше возвращаться в обычное состояние задолго до рассвета.

– Как долго может продлиться отлучка моего мужа, князь? – шагая рядом с ним, в полный голос задала Софи совершенно естественный вопрос, догадавшись, что добрый совет ответа не требует.

– Не думаю, что князь Дмитриев сможет присоединиться к нашей небольшой экскурсии, – охотно откликнулся Потемкин. – Когда его миссия в Порту завершится, он направится прямо в Санкт-Петербург.

О, какое всемогущество! Софи охватила небывалая радость. Последние остатки неприятных воспоминаний словно ветром сдуло. Генерала не будет рядом, когда ей придется обратиться к Екатерине с просьбой на время уехать в Берхольское. Она спокойно родит ребенка, в полной безопасности, в своем родном доме, в доме, который станет родным ее малышу. Об этом позаботятся Татьяна Федорова и все остальные.

В первый раз она позволила себе подумать о новой жизни, таящейся внутри, как о существующей самостоятельно, вне ее. Она могла быть уверена, что ребенок будет расти здоровым, окруженным любовью, под надежной крышей родного дома, в котором выросла и его мать. Даже если ему не придется узнать о своем происхождении, она уверена, что у него будет счастливое детство. Но до этого еще далеко, до того момента, когда надо будет что-то решать, как-то действовать, еще много-много недель. Недель безграничной любви. А сегодня вечером… да, к сегодняшнему вечеру она готовит нечто особенное.

Огромная ярко-желтая луна тяжело зависла на фиолетовом небосводе. Четверо офицеров в мечтательном настроении прогуливались по парку бахчисарайского дворца; все находились под сильным впечатлением от окружающей романтической обстановки; казалось, в самом воздухе было разлито почти осязаемое ощущение любовных игр, в которых участвовали какие-то иные люди в иные времена. Теперь среди сладких ароматов жасмина и игривого журчания фонтанов на этом самом месте бродили они – незваные гости.

– Совершенно никакого желания идти в постель, – проговорил один из офицеров, поднимая голову к небу. – У меня какое-то странное томление на душе.

– Это от молочного поросенка, которого нам подали на ужин, Сергей! – рассмеялся Данилевский. – Свинина тяжела для желудка.

– В тебе ни капли романтики, Адам, – откликнулся майор, хлопая приятеля по плечу. – Здесь какой-то воздух особенный. Неужели ты не чувствуешь?

– У меня в комнате стоит водка, совершенно особенная, – парировал Адам. – Лучшее средство от переедания.

– Если это все, на что мы можем рассчитывать в такую ночь, – вздохнул Сергей, – полагаю, следует умерить притязания.