Адам согласно кивнул и подал старику руку. Они медленно пошли в западное крыло здания. Спальня Софи, расположенная на втором этаже, была залита лучами солнца. В кувшинах стояли яркие охапки осенних листьев. Весело потрескивал горящий камин.

– Я ждала этого визита, – произнесла Софья, прижимая к себе младенца. – У твоего сына отличный аппетит, дорогой, – Она поманила его рукой. – Иди посмотри, как он похож на тебя!

Адам снова весь засветился, не в силах скрыть радости и гордости, которые он постоянно испытывал, глядя на свое сокровище.

– У меня голова покруглее будет, – со смехом заметил он, нежно прикасаясь к макушке, где пульсировал незатянувшийся родничок.

Князь Голицын подошел поближе к огню, грея старческие руки. Адам был так же поглощен своим отцовством, как Софи – материнством. Любовь, такое доброе и плодотворное чувство, способна поворачиваться неожиданной, а порой и трагической стороной! Он обернулся к счастливой паре.

– Софья Алексеевна, тебе пора принимать определенные решения.

Резкость его тона напугала Софью.

– Что ты имеешь в виду, grand-pere?

– Надеюсь, ты не совсем еще утратила способность рассуждать здраво? Ты прекрасно знаешь, что не имеешь права признать своим этого ребенка. Чем дольше ты будешь кормить его сама, тем большей утратой это для тебя обернется.

– Твой дед совершенно прав, дорогая, – с трудом проговорил Адам. – Отдай его кормилице.

– Нет! – вскрикнула Софи с такой силой, что напугала малыша. Тот раскрыл рот и издал протестующий писк. Она принялась нашептывать ему какие-то слова, покачивая на руках, потом подняла, уложив головку на плечо и мягко погладив по спинке. – Не знаю, должна ли я возвращаться в Петербург. – На самом деле все она прекрасно знала. Дмитриев больше не позволит ей улизнуть. Она глубоко вздохнула, переводя дыхание. – Я буду матерью моему сыну столько, сколько смогу.

– Софи, как только ты будешь в состоянии перенести путешествие, я отправлю тебя с младенцем во Францию, – решительно заявил Голицын. – Ты всем будешь обеспечена, и муж не доберется до тебя.

Софи посмотрела на Адама и медленно покачала головой.

– Нет, на это я пойти не могу.

– Либо ты соглашаешься, либо отказываешься от ребенка. – Необходимость жестокого выбора тяжелым камнем легла на сердце прадеда.

– Но пока же мне не надо от него отказываться! – жалобно попыталась она отстоять свое. – Еще рано, еще я могу побыть с ним!

– Софи, ты должна уехать во Францию, – снедаемый отчаянием, повторил Адам требование старого князя. – Я приеду…

– Нет, – ровным голосом оборвала его Софья. – Если ты откажешься от своей матери, ты никогда себе этого не простишь. Я не смогу жить с такой ношей. Я не поеду, потому что там ничего не буду знать о тебе, а жить в такой пустыне просто не смогу. Я буду нести свой крест здесь. Сашеньке плохо не будет, в этом я уверена. Я смогу пережить свое горе, но торопить его приход незачем. Пока могу, я буду делать то, что могу.

Князь Голицын молча покинул спальню, признав свое поражение.

– По крайней мере, надо подумать о ближайшем времени, любимая. – Адам присел на кровать рядом с ней. – Дай мне его подержать.

Она передала ребенка. Адам с изумлением разглядывал ярко-голубые пуговки глаз, маленький курносый носик, миниатюрные пальчики; младенец сладко зевал и таращил бессмысленные глазенки.

– Государыня разрешила мне оставаться здесь до весны, если муж позволит, – продолжила Софья.