– Говорю вам, граф Ричард, по обе стороны от нас долины кишат неприятелем. Я только что прикладывал ухо к земле. Мне показалось, будто под землей грохочет гром.

– Ну и что из этого? – зевнул дочерна загорелый рыцарь. – Разве Бог и его ангелы не на нашей стороне? Добрый епископ из Ариано говорил об этом вчера вечером. Кроме того, наши мечи тяжелее и длиннее, чем у почитателей дьявола. И наше оснащение значительно лучше.

– Пусть турки скачут где им угодно, – прорычал Пейн Певерел, знаменосец из Нормандии. – Как только начнется битва, они не выдержат нашего натиска. Они никогда не выдерживали его. И никогда не выдержат.

К счастью, ночью никто не напал на лагерь. Когда взошло солнце, стало видно, что на окружавших долину холмах не было ничего опаснее вспугнутых газелей и серых шакалов, шнырявших среди скал.

Где-то вдали запели походные волынки. Затрубили рога. Все больше и больше запыхавшихся дозорных приносилось в лагерь. Казалось, что со всех сторон были замечены густые скопления турецких лучников. Рыцари Креста издавали радостные клики – близился час расплаты. Норманны были полны уверенности в себе.

Не успев даже перекусить, воины различных рангов хватались за оружие. Многие обращались к священникам, желая покаяться в грехах, чтобы вступить в битву с чистой совестью. Другие же отходили в сторону. Преклонив колени перед воткнутым в землю мечом, они молча молились о том, чтобы в битве им сопутствовала удача.

Еще более исхудавший и похожий на святого отшельника брат Ордерикус ходил по лагерю, готовый исповедовать всякого, кто желает получить отпущение грехов. Никто из саксонцев или викингов не пошел на это. Не исповедовались ни Торауг, ни Феофан. В какой-то степени они придерживались греческих обрядов.

Как только седобородый старик ушел, сэр Эдмунд повелел осмотреть лошадей и снаряжение. Затем отправил вьючных животных в основной лагерь. Повсюду загоревшие воины собирались вокруг вымпелов своего лорда и готовились последовать за ним, когда тот двинется за штандартом высшего предводителя.

Невообразимая неразбериха поднялась, едва различные отряды в облаках пыли стали пересекать дорогу друг другу. Все настолько перемешалось, что многие так и не смогли снова собраться в стройные ряды. Крестоносцы так горели желанием вступить в бой с последователями Мухаммеда, так были поглощены этими мыслями, что многие забыли наполнить водой свои кожаные бурдюки. Вместо этого они сушили глотки, выкрикивая боевые кличи.

Герт Ордуэй, уже в шлеме, испытывал удовлетворение оттого, что отряд двинется впереди этой беспорядочной толпы. Оглядываясь через плечо, он видел женщин, инвалидов и детей, карабкавшихся на повозки. Чем "громче проповедовали священники, тем громче были крики и беспорядочный гомон слуг, которых, как обычно, оставляли для защиты лагеря.

Сэр Эдмунд и его оруженосец обнаружили, что воины отряда спокойно сидят возле своих коней и пережевывают холодное мясо. Способный заместитель предводителя, Железная Рука не видел смысла в том, чтобы раньше времени садиться в седла и тем утомлять животных. От них, возможно, еще до конца дня потребуются все их силы.

Под вымпелом с изображением Серебряного Леопарда сержанты и ратники не спеша надевали остроконечные шлемы и занимали позиции согласно установленному клинообразному построению. Они вели под уздцы своих коней, чтобы животные до последнего момента могли щипать влажную от росы траву и тем утолять жажду.

Войско норманнов растянулось большим, неправильным полумесяцем. Ветра не было. Флаги и вымпелы повисли на древках копий.