Орланда порылась в кошельке, вынула серебряный денарий и с вздохом сунула ему деньги, про себя порадовавшись, что хоть кусик сидит у нее в сумке.

    И, как назло, Ваал решил посмотреть, из-за чего сыр-бор разгорелся, и высунулся.

    – О, крыса! – радостно воскликнул стражник. – Еще асc с тебя!

    – А сдача? – спросила она, глядя, как старший патруля по-хозяйски спрятал монету в пояс.

    – Локи с Бальдуром подадут! – отрезал страж порядка.

    Но это было еще не все.

    – Идите, давайте, регистрацию получайте, – приказал франк, возвращаясь к прерванной игре.

    Войдя в ворота, они обнаружили сидящего за колченогим столом писаря, упитанного, в штанах персидского атласа и синей форменной тунике. Перед ним стояла большая чернильница, лежали перья и листы папируса низшего сорта рядом с тонкой дорогой веленевой бумагой. На пальцах чиновника были чернила, а на лице важная мина, столь обычная у представителя власти.

    Когда путники приблизились, писарь с неудовольствием оглядел их. Они назвали ему свои имена, естественно фальшивые. Тот записал их.

    – Вы здесь по какому делу? – спросил писарь.

    – Мы путешествуем, – ответила Орланда. – Даем представления для увеселения граждан. Может, попробуем наняться здесь на работу.

    – Ясно, бродяги, – недовольно проворчал чиновник. – Здесь их и так пруд пруди. Вам известно, что должники подвергаются у нас наказанию кнутом и ссылке на общественные работы без различия пола и возраста?

    – У нас есть деньги. – Девушка показала кошель.

    Стоявшая рядом Орландина едва сдерживала брань. Примерно то же происходило и с Будрей, который уже давно показал бы писаришке, где раки зимуют, если бы не настойчивые просьбы Кара смириться с неизбежным и не привлекать к ним лишнего внимания.

    – Что ж, тогда вам полагается сначала снять комнату или другое жилье. Не положено спать на улицах или на площадях. Как только вы найдете жилье, немедленно явитесь в канцелярию квестора. Каждую неделю вы обязаны являться туда и докладывать о себе. Не сделаете этого – стражники разыщут вас и отправят в тюрьму, если выяснится, что вы не в состоянии заплатить штраф. Когда будете уезжать, сообщите об этом мне, и я вычеркну вас из списков. За незаконную морскую торговлю и контрабанду – каторжные работы на железных рудниках. За проституцию без разрешения магистрата – ссылка за сто первую милю. За… Одним словом, нечего мне с вами болтать – все и так должно быть понятно.

    Причина торопливости писарчука была самая прозаическая: в ворота въезжал торговый обоз.

    Он пододвинул им папирусный квиточек с каракулями – видать, ту самую «регистрацию».

    – С вас асс, – добавил он. – И побыстрее.

    Орланда нарочно выбрала самую истертую монету, но чиновник ей не побрезговал.

    – Куда катится Империя? – фыркнул Будря, когда они отошли прочь.

    – Это еще что! – хмыкнула Орландина. – В Персии, в иных городах каждому въезжающему, если он не какой-нибудь знатный хмырь, выдают бирку, которую надо носить на шее. А если поймают без такой бирки, без разговоров посылают на каторгу.