Карно в умственном отношении значительно превосходил всех своих коллег. Он был неутомимым работником. Его практический ум и умеренные взгляды принесли большую пользу внутренней и внешней политике Директории. Его открытый характер был несимпатичен его коллегам. К интригам он относился с отвращением. У него не было ни алчности Барраса, ни высокомерной заносчивости Ребелля, ни жестокости и ханжества Ляревелльера-Лепо. Ввиду этого он скоро вступил в конфликт с другими членами Директории.

Пятым членом Директории стал Этьенн-Франсуа Летурнёр — бывший капитан инженерных войск. Он был самым незначительным из всех своих коллег. Не имея собственных убеждений, он сразу же примкнул к Карно и по большей части голосовал так же, как и он. Летурнёр не пользовался особо большим уважением, не отличался выдающимся умом и какими-то особыми способностями. Его избрание удивило очень многих. 19 мая 1797 года он по жребию первым должен был уйти из Директории.

Комитет общественного спасения практически прекратил свою деятельность в день роспуска Конвента — 26 октября 1795 года. Соответственно, Директория начала работать в ноябре 1795 года. Пять директоров разделили между собой дела в соответствии со своими склонностями и способностями: Ляревелльер-Лепо занялся народным просвещением, науками и искусствами, Ребелль — организацией финансов и дипломатией, Летурнёр — морским ведомством и колониями, Баррас взял на себя заботы о полиции и внешнем представительстве, а Карно посвятил себя военному делу.

К удивлению многих, Камбасерес в состав Директории не вошел. Ему это просто было не нужно. То, что два директора всегда были в оппозиции к трем другим, говорило о том, что ни о каком единстве исполнительной власти не могло идти речи.

Директория не была диктатурой, предназначенной для спасения отечества, как та, которая оказала столько услуг революционной Франции. Законодательная и исполнительная власти находились по отношению друг к другу в положении, почти неизбежно вызывавшем между ними антагонизм.

Это было на руку Камбасересу. Он рассуждал так: с одной стороны, Директория должна была быть эффективной, с другой, — она не должна была стать слишком сильной. Нетрудно заметить, что последняя идея во многом превалировала над первой: исполнительная власть была фактически подчинена законодательной.

Таким образом, Камбасерес, до конца октября 1795 года бывший председателем Комитета общественного спасения, а уже в октябре 1796 года ставший председателем Совета пятисот, остался во главе реальной власти во Франции. Заметим, что возглавить Совет старейшин (высшую и более престижную палату Парламента) Камбасерес не мог по определению: ему не позволял это сделать его статус холостяка.

Члены же Директории, получившей ужасное наследство в виде огромных государственных долгов, послевоенной разрухи, голода и враждебности прессы, приобрели на свою голову лишь одни неразрешимые проблемы.

Государственный переворот 18 фрюктидора

Как известно, в мае 1797 года на место Летурнёра был избран французский посланник в Швейцарии бывший маркиз Франсуа де Бартелеми. Позиции оставшегося в одиночестве Карно резко ослабли.

18 фрюктидора (4 сентября 1797 года) стремившийся к верховной власти в стране Баррас, опираясь на десять тысяч штыков генерала Ожеро, разогнал Совет старейшин и Совет пятисот, приказал арестовать большинство их депутатов, а заодно и своих противников в Директории Карно и Бартелеми. Бартелеми был схвачен и отправлен в ссылку, а Карно воспользовался случаем и, выпрыгнув из окна своей квартиры, тайно бежал в Женеву.

Солдаты Ожеро действовали решительно и четко: за несколько часов были аннулированы выборы в 49 департаментах, 177 депутатов отстранено от выполнения своих обязанностей, закрыты 42 оппозиционные газеты. Баррас торжествовал.