– Ты слышал, что я сказал?

 – Ты имеешь в виду, что включился в предвыборную гонку?

 – Твой американский друг Чак сказал бы, что я включился в предвыборную гонку. Но в Англии говорят, что я выставил свою кандидатуру на место в парламенте.

 Я не знал, как полагается реагировать в таких случаях: "Прекрасно!", "Ужасно!", "Зачем?"

 – Выставил кандидатуру? – недоуменно повторил я.

 – Это место при незначительном перевесе голосов переходит от одной партии к другой. Его называют переходящим местом. Исход выборов неясен.

 Я рассеянно обвел взглядом безликую гостиную. Он с едва заметным нетерпением ждал.

 – Какое предложение? – повторил я.

 – Да, теперь... – Его словно отпустило, и он расслабился. – Вивиан Дэрридж говорил с тобой грубо?

 – Да.

 – Обвинил тебя в употреблении наркотиков... Это его собственное изобретение.

 – Но зачем? – в который раз недоуменно повторил я. – Если он не хотел, чтобы я помогал как любитель на тренировках, почему бы просто не сказать об этом?

 – Он говорил мне, что ты никогда не поднимешься выше жокея-любителя средней руки. Никогда не будешь первоклассным жокеем-профессионалом. Твоя работа в его конюшне – пустая трата времени.

 Я не хотел верить. Поверить в такое – невыносимо.

 – Но мне это нравится, – неуверенно запротестовал я.

 – Правильно. Но если ты честно заглянешь в себя, то признаешь, что в настоящий момент всего лишь приятно транжирить время – для тебя мало.

 – Я не ты, – возразил я. – У меня нет твоей... твоей...

 – Напористости? – предположил он. Я подумал, что это слабо сказано, но кивнул.

 – Для того, что я задумал, мне вполне достаточно твоего ума и... м-м-м... отваги...

 Если он собирался польстить мне, то, конечно, преуспел в этом. Немного молодых людей пропустит мимо ушей такую оценку.

 – Отец... – начал я.

 – По-моему, мы договорились, что ты будешь называть меня "папа".

 В школе на собраниях, где встречались родители, учителя и ученики, он настаивал, чтобы я называл его "папа". Я так и делал. Но в уме он всегда оставался для меня "отцом", официально властвующим и контролирующим.

 – Что я должен делать? – спросил я. Он по-прежнему не давал прямого ответа. Рассеянно посмотрел в окно, потом на мою куртку, лежавшую на полу.

 Затем начал постукивать ногтями и напомнил мне сэра Вивиана.

 – Я хочу, чтобы ты учился в университете Эксетера, куда ты уже принят.

 – Ох! – Я постарался не показать ни удивления, ни раздражения, которые переполняли меня. А он продолжал так, будто я сейчас пущусь в длинную громогласную речь.

 – Ведь ты хочешь взять "окно на год", так?

 "Окном на год" назывался модный в последние годы перерыв в учебе между школой и университетом. Его высоко ценили и хвалили как период, необходимый для взросления и накопления жизненного опыта перед тем, как выбрать академическую карьеру. За "окно на год" высказывались многие, против почти никто.

 – Но ты же согласился, что мне нужно "окно на год"? – напомнил я.

 – Я не запретил. Есть разница.

 – Разве... ты можешь запретить? И почему ты хочешь запретить?

 – Пока тебе не исполнилось восемнадцати, по закону я могу делать почти все, что идет тебе на пользу.