– И с твоей бабушкой обстоит точно так же. – Дедушка вздохнул. – Иной раз прямо страшно становится. Ну зачем она все время из кожи вон лезет, зачем выдрючивается?! Ничего хорошего тут нет. В первую очередь для нее самой.

Нора перестала плакать. Рядом с дедушкой ей было тепло и уютно. В суматохе Центрального вокзала от него веяло спокойствием, и говорил он негромко, сдержанно. Причем вовсе не для того, чтобы заставить Нору раскаяться и пожалеть бабушку. Скорее, он вроде как объясняет все себе самому, чтобы понять бабушку. Наверняка ведь очень много об этом размышлял, потому что крепко бабушку любит. Тут у Норы никогда сомнений не было.

Он вздохнул и с легкой печальной улыбкой посмотрел на нее.

– Такие вот дела. А сейчас она с больной головой лежит дома и ничегошеньки не понимает.

– Может, мне все-таки вернуться?

– Нет-нет, ей лучше побыть одной. Только на пользу пойдет. Пускай хорошенько подумает, может, поймет наконец, что она не единственная на свете, кого можно пожалеть. А я передам ей от тебя привет.

– И что ты ей скажешь?

– А как ты думаешь, что мне сказать?

– Не знаю. Но свои слова я обратно взять не могу.

Само собой. Нора была совершенно права. Дедушка всегда считал, что бабушка смотрела на бедняжку Кариту свысока.

– Спесиво и презрительно, сказать по правде. Карита непременно заходила на именины и в дни рождения, приносила маленькие подарки. Никогда не забывала о памятных датах, в том числе и дедушкиных. Придет радостная, гордая, а уходит опечаленная – бабушка-то встречала ее туча тучей. Но вообще история сложная, потому что бабушка не всегда держалась спесиво. Время от времени на нее накатывали приступы невероятной благосклонности, возможно, нечистая совесть заедала, дедушка точно не знал. Как бы то ни было, она пыталась выказать дружелюбие, только ничего хорошего опять же не получалось, ведь она и тут впадала в крайность, вела себя манерно и фальшиво. И если Карита не изъявляла должной благодарности, все опять шло насмарку.

Бабушка сию же минуту делала вывод, что раньше, когда держалась спесиво, поступала совершенно правильно. Некоторые люди не понимают доброго отношения. Сразу воображают о себе «невесть что». Дай такому палец, мигом всю руку откусит, и т. д.

Нет, лучше уж «взять себя в руки» и поставить эту особу «на место».

– Понимаешь? – Дедушка беспомощно взглянул на Нору. – Завиральные идеи. И ведь никак их из нее не выбьешь. Я пытался, можешь мне поверить.

Дедушка вздохнул. Ну почему бабушка вечно все запутывает? На самом-то деле все очень просто!

Несколько раз Карита заходила, когда бабушки дома не было. И они чудесно провели время. Приятно и весело. Карита Энг вовсе не дурочка. Пусть она неученая, «необразованная» и все такое, как упорно твердит бабушка, но у нее доброе сердце, а это дорогого стоит.

Почему бы не позволить Карите играть в ее безобидную игру и навещать «родню», если для нее это так важно? Почему бабушка не желает протянуть ей руку, когда та приходит полная надежд, а вместо этого сразу осаживает бедняжку?

Для себя Карита ничего не требует. Ей хочется только одного: почувствовать, что у нее есть родные, к которым можно прийти. Если уж на то пошло, она заслуживает восхищения, так дедушка считает. Ведь умудряется не замечать дурного обращения. Упорно не желает видеть, что ее унижают. Она словно бы неуязвима. И живет лишь ради своего ребенка.

– Она упрямо цепляется за родню. Вернее, за родию своего ребенка. – Дедушка слегка усмехнулся. – Да, можешь не сомневаться, о родне она знает все. И ребенка назвала Сесилией – в честь бабушки и Агнес – в честь прабабушки.