|
Следовало осмотреть пустырь и приглядеться к соседскому жильцу. И то и другое – незамедлительно. Мышильда со мной согласилась, что бывает нечасто, и через некоторое время мы уже пробирались на пустырь сквозь заросли терновника. Выяснилось, что туда уже вел более удобный путь: от соседского забора, в котором не хватало двух досок, вилась тропинка, причем основательно утоптанная. Пройдя по ней, мы обнаружили мужчину лет тридцати пяти. Сидя на корточках, он что‑то увлеченно разглядывал в зарослях крапивы. Рядом с ним на очищенном пространстве лежало нечто, напоминающее карту.
– Добренькое утречко! – гаркнула я, мужчина подпрыгнул и завалился на спину, потом перевел взгляд на нас и очень натурально схватился за сердце. – Помочь? – заботливо предложила я и протянула руку. Он дернулся от моей руки, точно от гремучей змеи, поднялся и, вскинув голову, стал разглядывать меня, а я его. Собственно, разглядывать там было нечего. Коротышка с ранней лысиной и физиономией мудрого зайца. Одет в спортивные штаны и футболку, из рукавов которой нелепо торчали тощие руки. – Интеллигенция, – прошипела Мышь. Жилец дернулся как от удара. – Вы из дома номер пять? – с особой нежностью спросила я. – Я, собственно, да… из номер пять. – А мы вот поселились в девятом. Решили отдохнуть на родине предков. Как раз здесь стоял их дом. Вот интересуемся. А вы любитель флоры или бабочек ловите? – Я… бабочек… – Отлично. Давайте знакомиться, как‑никак соседи. Это Марья Семеновна, можно Маша, а я Лиза. – Эдуард Митрофанович, – с легким поклоном ответил он. – Что ж, Эдик, – легонько хлопнув его по плечу, сказала я. – Занимайтесь бабочками, а мы тут малость осмотримся. Я небрежно заглянула в его карту, он тут же торопливо убрал ее за спину. Насвистывая, с видом праздных туристов мы прошлись по пустырю. Эдик, охладев к бабочкам, исчез в дыре в заборе. – Точно – конкурент, – проводив его свирепым взглядом, заметила Мышильда. – С конкурентами у нас один разговор: бритвой по горлу и в колодец. – Только без криминала, – ахнула сестрица. – Мы ж интеллигентные люди, а истинный интеллигент не занимается мокрухой без крайней на то нужды. Чужую жизнь надо немного уважать. – Задавим морально, – согласилась я с доводами сестрицы и добавила: – Давай карту. Мы выяснили, где приблизительно мог стоять дом в начале века, потратив на это по меньшей мере два часа. После чего поняли, что нуждаемся в отдыхе, и вернулись к Евгению Борисовичу, который с нетерпением поджидал нас, покуривая на ступеньках крыльца. Он был по‑прежнему бос, как видно, предпочитая иной обуви ту, что дала природа, и очень весело шевелил пальцами ног, при этом что‑то мурлыча себе под нос. – Ну, как оно? – спросил он, завидя нас. – Отлично, – кивнула я. – Неужто нашли чего? – ахнул Евгений Борисович. – Москва не сразу строилась. Но кое‑что проясняется. Надо определить, где стоял дом, от задней стены отсчитать положенное количество шагов и там копать. – Ты, Елизавета, девка умная, это сразу видать, – с легкой улыбкой заметил Евгений Борисович, – но здесь все копано‑перекопано раз двести. После трех пожаров, да и вообще… – Евгений Борисович, – пропела я. – Мы ж в отпуске. На юг ехать деньжат нет, а здесь какое‑никакое, а занятие. Может, и найдем чего. – Оно конечно, – кивнул Евгений, легко поднялся и торопливо заговорил: – А я ведь щец сварил, наваристые. |
