— Хорошо! — обрадовался почтальон, словно видел Родю в первый раз. — Поди ближе, ребятенок.

Родя, набрав полную грудь воздуха, как поступал всегда, когда предстояло сделать что-либо крайне неприятное, или перед заслуженным наказанием, осторожно приблизился к почтальону. Тот, не проявляя никаких враждебных намерений, нетерпеливо вертел в руках запечатанный конверт.

— Ссыльного студента Сиволапцева Николая знаешь?

— Кто ж его не знает? — Родя от неожиданности выдохнул.

— Где он живет, тебе известно?

— Ведомо.

— Снеси ему письмецо, а то у меня в ту часть села только оно одно. Но смотри, непременно вручи ему прямо в руки! Исполнишь?

Родя заробел, переминаясь с ноги на ногу. Одно дело наблюдать за одержимым бесом издали, и совсем другое — столкнуться с ним лицом к лицу, возможно, даже и разговаривать! Попович рассказывал, как отец возил его на вычитку к отцу Серафиму в Саратов, как кричали и плакали демоны в одержимых людях, как бились те в судорогах. А если вдруг бес решит овладеть им? Но еще ужаснее для Роди было признаться в трусости.

— Снесу, — сквозь зубы процедил он.

— Уж не подведи! Ты парень серьезный, городской, не чета местной шпане. Держи письмецо и смотри, не потеряй его по дороге! Отдай непременно сегодня.

Родя нетвердой рукой взял письмо и спрятал за пазуху, испытав при этом такое ощущение, словно положил туда горячий камень. «Жжет адским огнем!» — испугался он и чуть было не зашвырнул конверт куда подальше, но тут же опомнился: «Да это не оно горячее, это мои ладошки огнем горят». Неожиданно осмелев, он посмотрел на почтальона, со вздохом забросившего тяжелую сумку на плечо и собравшегося двигаться дальше, и спросил:

— Дяденька Тимофей, правда ли, что этот студент одержим бесом?

— Посуди сам: будет ли здравый человек нести смуту в народ, подстрекать против царя-батюшки? Он же за это и выслан был из столицы в наше глухое село. С одной стороны, все это не иначе как проделки беса. Как говорится, лукавый попутал. С другой — поговоришь с ним, вроде разумный и добрый он человек, разве что дурак: говорит вслух то, что иной даже подумать забоится. Пожалуй, нет в нем беса, а лишь дурь одна, а она, как молодость, с годами проходит. Хотя не у всех. — Почтальон покачал головой и пытливо взглянул на мальчика: — Уж не забоялся ли ты к нему идти?

— Да нет, дяденька. Что я, маленький, чтобы бояться? — А сам, несмотря на жару, почувствовал внутри леденящий душу холод при мысли о том, что придется встречаться со студентом.

— Правильно, нечего его бояться, им жандармы занимаются. А если бес в нем все же есть и проявится, то батюшка Ираклий легко с ним справится. — Почтальон одобрительно закивал. — Запомни на будущее, парень: самый страшный враг находится внутри самого человека и ждет момента, чтобы проявиться, — это бес желаний. Вот с ним-то трудно тягаться.

— Как это — внутри? И во мне тоже есть этот бес? — забеспокоился Родя.

— В каждом человеке имеется. Ты когда в зеркало смотришь, кого там видишь? — Почтальон хитро прищурил левый глаз.

— Себя, кого же еще?

— Возьми книжку, подойди к зеркалу и попробуй ее почитать, глядя в отражение. Не пробовал?

— Не-а.

— А ты попытайся. Увидишь, что буквы в зеркале перевернутые, прям тарабарщина какая-то, и прочитать их ты не сможешь. Выходит, зеркало врет, и ты не такой, каким видишь себя в нем.

— Вы, дяденька, смеетесь надо мной?

— Я — нет! В мире полно чудны´х событий и вещей, в которые трудно поверить.