— Станислав Наумович, вы принимали участие в боевых действиях в зимнем лесу?

— Нет. А что? Вы ведь тоже не…

— Я, в отличие от вас, охотник. И зимой по лесу пусть и не очень много, но хаживал. Расстояние, на котором можно уверенно стрелять, редко превышает полсотни метров, просто деревья мешают.

— Ну да, я это знаю.

— А как вы собираетесь подкрасться к туркам практически вплотную по снегу? Он, знаете ли, скрипит. И этот звук выдаст наших ребят ещё на подходе.

— Да?

Михайленко смутился.

— Простите, Андрей Владимирович, но такого нюанса я и вправду не знал. Но… может, есть какой-нибудь хитрый способ подкрасться? Вы же сами говорили, что охотник.

— Охотник, охотник. Но не настолько крутой! Разве что Юры что-то знают. Ну, до Старого сейчас не добраться, из Озерного он до весны не вылезет. А молодого можно и поспрошать. Может, ему старый якут какие секретики открыл. А я где-то слышал, что можно на ноги куски шкуры мехом наружу привязать. Это, якобы, звук скрадывает. Но сам не проверял, увы.

Безопасник сидел несколько пришибленный. Его профессиональная гордость только что серьезно пострадала. Бородулин поглядел на зама и решил его несколько утешить:

— Станислав Наумович, нам все равно придется это сделать. Вот только я совершенно не готов терять своих людей, пусть и разменивая каждого на нескольких турок. Я думаю, что нужно просто доработать ваш план. Так, чтобы риск для наших бойцов свести к минимуму. Может, сержанты что-то умеют, может, Юра подскажет. Может и вовсе можно к шишиге радиоуправление прикрутить, а вместо водителя куклу посадить. Турки пусть хоть все сдохнут, но наши люди должны остаться целыми и невредимыми.

Михайленко выпрямился, и на его лице выражение ленивой расслабленности в один миг сменилось хорошо знакомым Бородулину хищным прищуром.

— Вы правы, Андрей Владимирович. Я подготовлюсь, и мы еще раз обсудим этот вопрос.

— Станислав Наумович, раз уж я нынче выступаю за скептика, то задам вам еще один вопрос: а что если турки в засаду сядут, но атаковать не решатся?

Михайленко задумался, машинально отхлебнул из своей кружки, затем повернулся к собеседнику.

— Знаете, Андрей Владимирович, я не думаю, что такой вариант возможен. А вообще, мое мнение таково: по этой дороге кроме нас никто больше не ездит. И если не один-два человека дозора или разведки, а восемь-десять вооруженных людей заняли позиции по сторонам дороги, значит, они вышли на тропу войны. И их действия направлены именно против нас. Если они таки решились устроить нам засаду, то мы просто перестреляем всех, кто будет шевелиться и не сообразит вовремя поднять руки. А потом уже мы возьмем тех, кому посчастливилось выжить, и отправимся в гости к туркам определять размеры контрибуции.

Глава 16

Машина остановилась, не доезжая примерно километров десяти до поворота на Баязет. Задняя дверь фургона открылась, и оттуда выпрыгнули шесть человек. В добротной, качественной экипировке, в белых маскхалатах поверх одежды. На касках — современных, второго класса защиты, белые чехлы. Даже «лифчики» разгрузок были белыми. Из фургона им подали лыжи, рюкзачки, оружие. Люди попрыгали, проверяя подгонку снаряжения, подтянули и поправили ремни и застежки, затем встали на лыжи и бесшумно растворились в зимнем лесу. Тройками, по обе стороны дороги. Минут через сорок шишига неспешно двинулась дальше. Операция началась.

Молоденький — едва исполнилось пятнадцать — турчонок отчаянно мерз и приплясывал на посту, чтобы хоть как-то согреться. Эти дикие, жуткие леса и глубокие, порой по грудь, снега нагоняли тоску по оставшемуся неизвестно где берегу теплого моря. До этой зимы он снег видел лишь однажды — когда случайно попал на экскурсию в горы.