— А почему так? Чем им там плохо? — недоверчиво спросил Радзивилл.

— Там высокие налоги на нужды армии. Я снижу им налоги. Да и немецкое рыцарство Риги явно желает себе такого короля, как я, тоже немца, — объяснил Фридрих, махнув рукой, как бы говоря, мол, и так все понятно. Он, конечно, скрывал от Кароля свои секретные делишки по прикарманиванию Риги. Как, впрочем, и сам ничего не знал, как же его с Паткулем план по приобретению Лифляндии реализуется на самом деле. Паткуль пока что ничего не сказал о провале попытки переманить рижан на свою сторону. Фридрих же продолжал витать в своих розовых облаках, наивно доверяя информации неисправимого комбинатора и авантюриста Паткуля.

Но Кароль Станислав покидал Варшаву окрыленный. Его мнение о Фридрихе резко изменилось. «Так, он некрасиво пришел к власти, но, похоже, собирается красиво править, с ним можно договариваться! Он деловой человек!» — радостно думал, трясясь в карете, Кароль, скинув надоевший парик на сидение и доставая флягу с крамбамбулей.

— Ну, за удачу нашего союза! — крикнул он в стенку кареты и выпил…

* * *

Кароль срочно списался с Павлом Потоцким и Миколой Кмитичем, и вот, как это делали отцы Кароля и Миколы, зимним декабрьским вечером все они сидели в Несвижском замке напротив камина. За окном завывал лютый ветер, гоняя снежинки, раскачивая голые ветки дубов возле Пионерского пруда, но внутри царили уют и зачарованная тишина знаменитого замка… В Гетманском зале, где собрались друзья, теплом грели кафельные и фаянсовые печи, украшенные лепниной, потрескивали камины с металлическими геральдическими изображениями. Стены украшали дубовые резные панели, лепка, покрытая позолотой…

Кароль любил Гетманскую залу, пусть она была ничем не лучше Мраморной или Золотой… Здесь, под взглядами с полотен картин своих знаменитых родственников — Януша, отца Михала, Богуслава, — он ощущал некую атмосферу рабочего кабинета, здесь легче думалось и легче принимались решения… Кароль Станислав возвышался перед сидящими в креслах друзьями, стоя без парика с тщательно зачесанными назад остриженными волосами, и, размахивая руками, с энтузиазмом рассказывал о встрече с Фридрихом и о тайном его предложении по Риге и полной независимости Литвы, о договоре Паткуля от имени Речи Посполитой с царем Московии…

— Мечта наших отцов может сбыться уже скоро! — говорил Кароль, и его глаза светились, а на его щеках играли рыжие блики отблесков от жаркого камина. — Мы получим-таки полную независимость от Польши и вернем в делопроизводство свой родной язык! И помогать нам в этом будет сам Фридрих!

— Да уж! — усмехнулся Микола. — Он сидел, как-то зябко обхватив плечи, облаченный в свой темно-голубой мундир. А его, в отличие от Кароля, еще более отросшие волосы двумя мягкими потоками ниспадали ниже плеч. — Только вот плата странная — поддержать Фридриха в захвате Риги! Это, сябры мои любые, война со Швецией! И Паткуль! По шведским законам он преступник, а заключает от нашего имени какие-то договора! Вздор!

— Верно! — Павел поддержал Миколу. — Опасное дело предлагает этот Август.

В своем шляхетском одеянии, бордовом плаще, со стрижкой под горшок и усами, Павел представлялся Каролю как человек из прошлого века. «Боже, в Европе так уже никто не ходит», — думал Кароль, с укоризной глядя на богато декорированную саблю на боку Павла, который всей своей внешностью более всего напоминал казака.

— Почему война? — развел руки в стороны Кароль. — Микола! Павел! Фридрих ничего не говорил о войне. Он ее тоже не хочет! Он говорил о дипломатической войне. А тут и пригодится наш с тобой, Микола, опыт!

— Уж верно, спадар Юстас, — улыбнулся Микола, — опыт у нас есть.