– А почему я должен огорчаться? – спросил я.

– Я попытаюсь спасти коленную чашечку. Местная анестезия немного снимет боль. Мне бы хотелось прооперировать тебя прямо сейчас, но пока это рискованно, я все жду, когда они выровняют корабль, чтобы у меня была нормальная операционная. А если вертушки прилетят быстро, подожду с тобой до Панамы, хотя гораздо лучше попасть прямо в Майами.

– Я буду ходить?

– Про баскетбол можешь забыть, но я не думаю, что тебе понадобится палочка. По крайней мере, надеюсь.

– А остальное?

– Ты довольно сильно ударился, но ничего опасного. Возможно, снова треснула ключица – по старому перелому, – но я не уверена. Пара сломанных ребер, но плевра не повреждена. Здесь тебе повезло. Ссадины в тех местах, где у нормальных людей и мест‑то нет, но насколько я могу судить, ты ухитрился шлепнуться на что– то более мягкое, чем джунгли.

Я огляделся вокруг.

– Где Лиз?

Лицо доктора Майер помрачнело.

– М‑м…

– Что? – потребовал я ответа.

– Джим, конференц‑зал разбит. Никто не спасся.

– Лиз спаслась. Она говорила со мной. Она позвонила и просила меня продержаться. Ее не было в конфенц‑зале. Она оказалсь в коридоре. Это последнее, что я от нее слышал. Проклятье! Кто‑нибудь слышит меня? Пустите, я сам пойду ее искать.

– Ты никуда не пойдешь.

– Если никто больше…

Я попытался сесть. Доктор Майер одной рукой без всяких усилий уложила меня назад.

– Еще раз это сделаешь, – предупредила она, – и я прибью тебя гвоздями. Лежи здесь. Я разыщу кого‑нибудь. И перестань волноваться. Если она жива, мы найдем ее. Я обещаю.

Я вцепился в ее руку – Она единственное, что у меня есть в этом мире…

– Джим, отпусти. Мне больно. Я обещаю. – Она с трудом разогнула мои пальцы.

– Позовите Зигеля! Пожалуйста…

– Он проверяет оборонительные рубежи.

– Когда он вернется?

– Не знаю. У него нет времени, Джим.

– Я должен поговорить с ним. Доктор Майер вздохнула: – Я оставлю ему записку.

По земным представлениям, репродуктивное поведение медузосвиней просто поразительно, по хторранским – кто знает? Эталона для сравнения нет. Хотя поведение медузосвиней, возможно, и даст нам ключ к разгадке воспроизводства других хторранских видов (в особенности репродуктивного поведения гастропод, которое до сих пор остается тайной), однако более вероятно, что это странное поведение – лишь побочный феномен хторранской экологии, а по‑настоящему поразительные открытия ждут нас впереди.

Медузосвиньи – гермафродиты, выполняющие роль самок и самцов одновременно и автоматически, причем явно бессознательно и вне зависимости от своего желания. Их трение друг о друга в слизевом комке стимулирует постоянное выделение спермиев.

Спермии медузосвиней представляют собой паразитические амебоиды; они выделяются постоянно маленькими слизистыми струйками – слизь та же самая, что окружает всех членов колонии и которую выделяют они все. В результате колония как бы плавает в собственной сперме. Спермии активно внедряются в тело любой готовой к оплодотворению медузосвиньи. А готовы они всегда, за исключением тех моментов, когда сами выделяют спермин – это несколько снижает, но не прекращает процесса постоянного самооплодотворения.

В теле медузосвиньи содержится множество опухолевидных узелков с зародышевыми клетками, которые постоянно продуцируют яйца. Оплодотворение происходит внутри тела родителя в любой момент, когда спермий встречается с яйцом. Здоровая медузосвинья, как правило, несет в своем теле множество эмбрионов всех размеров и на разных стадиях развития.