Я снова влепил ей пошечину – не сильную, но чувствительную.

– Если ты не пойдешь, Дуайн, то я сделаю тебе больно. Очень больно. Больнее, чем червь. Червь не может причинить тебе вреда, Дуайн. А я могу – Я намного злее червя, помни это!

Неожиданно она перестала плакать и пристально посмотрела на меня.

– Т‑ты сукин с‑сын, – шепеляво проговорила она.

Я сделал вид, что не слышу, и требовательно спросил: – Где ты сейчас?

– Я в к‑коридоре. На меня смотрит ч‑червь. Он рокочет. П‑по‑моему, он хочет. встать на дыбы, но н‑не м‑может – нет м‑места.

– Хорошо, отлично. А теперь слушай меня внимательно. Вот что ты должна сделать. Подумай о своих зубах. У тебя большие, острые и крепкие зубы, не так ли?

– Э… да, у меня ч‑ч… ч‑ч… ч‑челюсти, – сильно заикаясь, сказала Дуайн.

– Отлично, хорошо. Я хочу, чтобы ты воспользовалась своими челюстями. Хочу, чтобы ты укусила червя как можно сильнее.

– Укусить ч‑червя?

– Ты сможешь. Лейтенант Зигель тоже хотел бы этого. Сделай это для Курта, хорошо? Это самый плохой червь в мире, и ты можешь грызть его, как печенье. Прыгни вперед и кусай. Он не может причинить тебе вреда, а ты можешь убить его. Ну давай, прямо сейчас. Готова? Раз, два, три…

Лицо Дуайн напряглось. Она яростно заработала челюстями. Казалось, она кусает нечто ужасное. Она сосала и плевалась. Из глубины ее горла доносилось влажное бульканье. Лицо исказилось страшной гримасой, глаза крепко зажмурились.

– Представь себе, что это банан, – подсказал я.

В течение какого‑то времени я не мог понять, что она делает. Мне показалось: либо давится, либо плачет. Но тут я сообразил, что она смеется, хихикает.

– Он на вкус как м‑масло, – заявила она. – Только п‑пурпурное. Он внутри весь волосатый.

– Ты внутри его?

– О да. Он хотел с‑съесть меня, а я п‑пролезла ему в горло и проела п‑путь до самого х‑хвоста. П‑по‑моему, он мертвый. – Она рассмеялась. – Я вылезла с д– другого конца. Как здорово. Можно п‑попробовать еще раз?

– Если мы встретим другого червя, то да, но сначала мы должны найти Лиз.

– Она здесь.

– Что?! – взревел я.

– Ч‑червь х‑хотел вытащить ее отсюда.

– Вытащить? Где она?

– Она застряла в к‑коридоре. Он весь с‑сплющен и загибается вбок. Она застряла.

Мне не хотелось задавать следующий вопрос, но я должен был спросить.

– Она жива?

– Н‑не знаю. Мне надо п‑подойти ближе.

– Ладно. Теперь слушай. Я хочу, чтобы ты была очень‑очень осторожна. Ты можешь раздвинуть стены в стороны?

– Да, н‑но… я боюсь, что она упадет вниз.

– Делай это медленно, Дуайн. Не торопись.

– Хорошо. Я д‑думаю, что смогу. Доктор Шрайбер со стоном выпрямилась.

– Она теплая? – спросила она и тут же раздраженно напустилась на меня. – Ладно, Маккарти, вы выиграли. А теперь отпустите меня. Дайте заняться моей работой.

Я был вынужден ей поверить и откатился в сторону.

– Д‑думаю, что да. Она в‑выглядит не очень хорошо.

– Она в сознании? – спросила Шрайбер.

– Да. Я с‑слышу ее. По‑моему, она п‑плачет.

– Плачет? Это хороший признак.

– Ее здесь з‑здорово зажало, – докладывала Дуайн. – Я п‑пробую убрать п– панели. – Спустя бесконечно долгую секунду Дуайн сообщила: – Она видит м‑меня.

Доктор Шрайбер очнулась и сказала Дуайн: – Подумай внимательно, Дуайн, внутри тебя есть какие‑нибудь медицинские средства?

– Э… нет.