– Ой, а я слыхала, что маманька у него совсем плохая лежит, а папашка то запил с горя по чёрному, – возбуждённо зашептала Шушуня. – Бьёт, наверное, дитёнка, вот он и бегает от него по чащобам. Ум то ему весь выбили, вот и бегает. Видала я у них во дворе жердину, вот ей, наверное, и выбили!

– Да уймись ты, опять навыдумывала! – не сдержалась Соколиха. – Всё то в твоём кривом глазу искривляется! Увидишь палку, а скажешь – колесо.

Шушуню соседи даже на порог не пускали, зная, как она жадна до сплетен, поэтому бабка додумывала всё сама.

– А чего он тогда к дубраве бежит в разгар перелётья? – не унималась она, кося левым глазом. – Один одинёхонек, ввечеру, да ещё перед самым дождём! Точно ум ему выбили, вот чтоб мне окриветь с ног до головы, ежели я вру! Да и уши у него грязные какие то! Я вчера подметила! Вот через них ум и вытек небось! А разводы то остались!

– Ох, дурная, спасу на тебя нет…

– А дождь и правда будеть, – прокряхтела горбатая Сквоха, разминая колени. Чтобы достать до них, ей не приходилось даже нагибаться. – У мене давеча так ноги крутило, до сих пор ноють. Точно к дождю, да к сильному.

Фигурка на холме становилась всё меньше и меньше, и вскоре тёмный зев леса проглотил её целиком.

– Ой, ведь сгинет, бедняжка а а а! – запричитала вдруг долговязая Мирта, до которой вечно доходило дольше всех. – Взлетит какое дерево, и упадёт бестолковый в яму из под корней! Землёй то его присыплет, и задохнётся!

– Ой, задохнётся а а! – хором подвыли другие бабки.

И то ли они накаркали своими беззубыми ртами, то ли плохая примета была всему виной, но с Роем Салианом в тот вечер и правда случилась беда.

Глава 1. В которой привидение встречает гостя

Замок Гёльфен умирал от голода. Из последних сил он дышал сквозняками и стонал перекатами ветра в дымоходах. Испуганно охал, когда внутри него что нибудь падало, и покрывался узорами плесени. В сезон дождей почти все комнаты Гёльфена превращались в душевые кабины. Вместо бабочек у него в животе расплодились нетопыри, а кладовую захватили крысы. Жить в таких условиях было невыносимо, но хозяин замка – старый колдун по имени Джеон Харвил – так не считал.

В отличие от своих предков, он не приносил в жертву Гёльфену человеческую кровь, поэтому замок был похож на руины, а из магической прислуги у колдуна остался только дворецкий Памфле. Прямо сейчас он исследовал вестибюль на предмет источника странных звуков.

«Тук тук тук», – доносилось из за парадной двери каждые несколько секунд.

Это напоминало удары железного кольца по дереву, хотя гостей у колдуна быть не могло, особенно в такую погоду. Заканчивался первый месяц осени – паутинник, но над руинами Гёльфена бушевала почти весенняя гроза. Водяные плети хлестали по стёклам и старым сливам в саду. Ветер гнул и ломал деревья. Гром был таким оглушительным, что имейся у Джеона пёс, он уже напустил бы лужу страха под его софой.

Непогода бичевала не только сады вокруг Гёльфена, заваленные обломками фонтанов, ротонд и статуй. Она ворвалась и в прихожую, наполнив её струями сквозняка из разбитых окон. Проходя сквозь щели между стёклами, воздух завывал на разные лады, будто стая привидений разучивала минорную мелодию. Всё вокруг пахло дождём и гнилой травой, поэтому, стоя на лестнице с закрытыми глазами, трудно было понять, находишься ты дома или во дворе. Тем более, что освещали вестибюль только молнии.

«Это или ветка яблони, или голодный дятел, – подумал Памфле. – Что ещё может так стучать?»

Но когда он забрался на груду обломков и посмотрел в глазок, то увидел чей то силуэт на фоне зарницы. Впору было подумать, что это каменная горгулья сорвалась со стены и пробила навес над входом.