|
Джеон же в детстве гордился талантом взбивать молоко в пенку, сунув нос в бокал и выдувая из него пузырьки, в молодости ловко жонглировал черносливом, а к старости поднаторел чесать спину копьями одетых в доспехи статуй, не протыкая при этом камзол. Он не умел ни превращать леса в пыль по щелчку пальцев, ни устраивать торнадо. Даже пафосные речи ему не давались, а вместо зловещего хохота получалось какое то надломленное карканье. Такой колдун просто не мог принести в жертву ребёнка, поэтому Памфле решил провернуть обманный манёвр.
– Господин, у меня ужасные новости! Я только что был в вестибюле… – Захлопни светильник, – отмахнулся Джеон, закончив капать кровью из пальца в жертвенный сосуд. – Там уже нечему рушиться, так что новости об очередных завалах меня не интересуют. – Нет нет, я был там по другой причине. – Ну, и что ты там делал среди кучи мусора? Любовался останками упавшей на лестницу люстры? Она свалилась ещё в прошлый четверг и, ручаюсь, пауки были в шоке. Кто нибудь из них наверняка играл свадьбу в этот момент, а кто то другой обедал. Там все три этажа были заселены. Хорошо, что мы не пауки, Памфле. Гёльфен, по крайней мере, рушится постепенно и не упадёт ниже фундамента. Ну так ты любовался люстрой или приносил соболезнования паукам? Дворецкого прервал громкий скрежет: статуя Гёльфена подняла кубок ко рту, и розовая от крови вода хлынула в каменное горло. Часть её потекла с уголков губ и увлажнила чёрную плесень на подбородке идола. Громыхнул гром, ливень за окнами усилился, и мажордому пришлось повысить голос. – Господин, я услышал какой то странный шум на первом этаже, пошёл проверить и увидел, что на крыльце стоит вор Орлиан и взламывает парадную дверь! Джеон едва не выронил фонарь. – Вор Орлиан?! – воскликнул он так громко, что эхо спугнуло стаю летучих мышей под потолком. – Настоящий вор Орлиан?! Но ты же сказал, что он сюда не придёт! Его же убили в конце последней книги! – Это его призрак, – уточнил Памфле. – Вы были правы, когда предположили, что он не успокоится, пока не обворует все замки в королевстве. Раньше он не мог найти заколдованные места вроде Гёльфена, а теперь для него не существует преград. – Но как же призрак орудует отмычками?! – всплеснул руками Джеон. – Он ведь их не удержит! Ты сам даже носовой платок мне подать не способен! Ты уверен, что это Орлиан? – Он полтергейст, а этот вид духов способен передвигать предметы, – не растерялся дворецкий. Колдун принялся бродить из стороны в сторону, одержимо бормоча: – Я с самого детства знал, что он придёт за нашими сокровищами, а вы все смеялись надо мной, когда я трусил ходить в туалет ночью и постоянно перепрятывал свою коллекцию кузнечиков! Я всегда боялся, что этот ворюга соблазнится Гёльфеном! У нас же тут куча дорогих вещей! Столовые приборы, – Джеон посмотрел на сломанную ложку в гнилом яблоке, – статуэтки, – взгляд переметнулся к фарфоровой нимфе без головы, об которую колдун недавно споткнулся, – роскошные ткани! – он любовно огладил свой грязный потёртый камзол, где местами поблёскивало золотое шитьё. – Что нам теперь делать, Памфле? Как мы его прогоним? – К сожалению, я с ним не справлюсь, – покачал головой дворецкий. – А вы тем более. Если Орлиан это поймёт, в замке даже сливовых косточек не останется. Он утащит отсюда всё до последнего кирпича. Джеон приготовился стенать и заламывать руки, но что то его остановило. – Погоди ка. А почему это Орлиан пытается взломать парадную дверь? Он же давно мог пройти сквозь стену! – Наверное, он не знает, что погиб, – продолжал дворецкий балансировать на краю лезвия. – Поэтому ведёт себя, как обычный человек. Некоторое время слышались только шелест дождя и лихорадочное дыхание Джеона. |
