Ван дер Вальк рассмеялся, но это причинило ему такую боль, что надо было остановиться, но как же это было тяжело.

– Но все таки – как вам это удается? Ведь я все запутал. Я вел себя как круглый дурак – и вот смотрите, к чему меня это привело.

Месье Лира сунул свою тетрадь под мышку и покачал головой:

– Никак не удается. Просто я знал, что прав. – Он пожал Ван дер Вальку руку. Тут открылась дверь, и в палату вошла Арлетт. – Здравствуйте, мадам. Как поживаете? Нет нет, я уже ухожу. Мы поговорили. Все закончено. – Потом повернулся к Ван дер Вальку: – Когда поднимешься, пойдем с тобой на рыбалку. – У самой двери он вдруг остановился и щелкнул пальцами. – Эта фраза, я все стараюсь вспомнить. Ла Бриер. Порой ее выдают, чтобы поддразнить студентов. У меня была тема бакалаврской работы – боже, как давно это было, сорок лет назад.

Ван дер Вальк непонимающе смотрел на него.

– Я знаю ее, – засмеялась Арлетт. Подойдя к кровати, она нежно поцеловала мужа. – А ты не знаешь, мой бедный волк, ты истинный голландец. Tout est dit…

– Все сказано, и мы пришли слишком поздно…

– Поздно… прошло уже больше семи тысяч лет, с тех пор как появился человек и научился думать.

Ван дер Вальк снова рассмеялся:

– Мы за это выпьем – втроем.

– Не пригласить ли нам Канизиуса? – ехидно поинтересовалась Арлетт.

Послесловие

Из высказываний самого Н. Фрилинга:

«Я верю в то, что беллетристика должна быть развлечением для обычного непредвзятого читателя. В данном контексте пометка «детектив» имеет особую ценность, ибо указывает потенциальному читателю на то, что перед ним книга, которая может доставить ему удовольствие.

Причисление к разряду «авторов детективов» всегда казалось мне слишком неопределенным и вызывало у меня чувство протеста. Я лично вижу лишь одно существенное различие между тем или иным типом беллетристики: книги, которые «проглатываешь», а затем выбрасываешь подобно коробке из под хрустящей кукурузы, и такие, которые оставляешь и хранишь с надеждой когда нибудь перечитать заново. Если хотя бы одной из моих книг повезло оказаться в числе тех, которые не выбрасывают после первого прочтения, я считал бы себя счастливым человеком, ибо именно в этом и состоит моя цель.

Занимаясь написанием «серийных» произведений, я пытался избежать чисто механического повторения стереотипа. Если я замечаю, что та или иная серия изживает себя, то просто прекращаю ее.

Я считаю вполне законным требовать от писателя постоянного, неустанного стремления к обновлению».

В своих детективных произведениях Николас Фрилинг умело сочетает форму и содержание, наполняя последнее такими неизменными компонентами жанра, как преступление, вина и жестокость. Уже в самых первых его книгах ощущалась потребность автора быть реалистом. «Любовь в Амстердаме» («Love in Amsterdam») убедительно описывает голландский город и специфические отношения его обитателей не столько «на фоне», сколько «внутри» места событий. Роман «Виноваты кошки» («Because of the Cats») начинается весьма умелой зарисовкой жизни Амстердама, после чего действие переносится в иной населенный пункт – «гордость голландского градостроительства и планирования», – расположенный в получасе езды на поезде от столицы. Здесь, на мирном побережье, с изощренной и необъяснимой жестокостью орудует банда подростков. Совершенные ими преступления расследует герой Фрилинга, голландский детектив Ван дер Вальк, который ненавязчиво излагает взгляды самого автора на проблемы преступности. Он полон сострадания, но одновременно скептичен, не питает никаких иллюзий, но в то же время его мучает чисто интеллектуальное любопытство, в итоге приводящее к раскрытию серии загадок, сопряженных с преступлением.