— Я спросил: что вы предприняли?

— Но, сэр… — маклер задыхался. — Если бы я выгнал его, он наверняка разгласил бы тайну, которую в случае оказания помощи обещал сохранить.

— Сколько?

— Что — сколько? — не понял тот.

— Я спрашиваю, сколько вам заплатили за предательство?

— Сэр?! Я никого не предавал! — Маклер чувствовал: Гроссе видит его насквозь. Возможно, даже читает в его бегающих глазах цифру полученного гонорара.

— И кто он, этот джентльмен?

— Крупный нефтепромышленник из Бразилии. Некто Борнель Олвуд.

Гроссе пододвинул маклеру чистый лист бумаги:

— Пишите: имя, фамилию, адрес, род деятельности человека, рекомендовавшего вас Олвуду.

Дрожащей рукой маклер взялся за ручку.

— Благодарю. Вы свободны.

Гроссе пробежал глазами корявые строки. Разгласителем тайны оказался… недавний клиент Р. О. Вспомнив их беседу, накануне операции, Гроссе скривил губы в зловещей усмешке, пробормотав не то с сожалением, не то с угрозой: «Идиот». Снова вызвал Джека.

— Слушайте меня внимательно. — Гроссе был мрачен, спокоен, уверен в себе. — Этого человека найти и ликвидировать. — Он протянул листок с координатами Р. О. — Срок — три дня.

Джек заглянул в листок, удивленно уставился на Гроссе.

— Это же наш клиент.

— Совершенно верно. Клиент, который нарушил договор… Повторяю: срок три дня. Маклера номер два убрать немедленно. Пусть окажет последнюю услугу клинике — пополнит наши запасы консервантов. Из-за его преступной халатности кое-кому удалось напасть на наш след… больше того, проникнуть в клинику. Да-да, я говорю о только что поступившем клиенте… Такой работник не может больше пользоваться моим доверием. А просто выгнать его, отпустить на все четыре стороны я, как вы понимаете, не могу. Ясно?

— Да, шеф.

— Ровно через… — Гроссе бросил взгляд на часы, — двадцать пять минут вам надлежит явиться в палату Олвуда. Пригласите сюда мисс… миссис Клару.

Гроссе метался по кабинету, нахмурив лоб, кусая губы. Обстоятельства сами диктовали единственно правильный выход из опасной ситуации. И все же его мучили сомнения… Судьба маклера его не тревожила, вовсе. С болтливым клиентом Р. О. потруднее — фигура заметная, влиятельная. Но и это не вывело бы Гроссе из равновесия. Как быть с тем, кто остался в палате, — вот что терзало его.

…Клара давно стояла в дверях. Наконец он заметил ее.

— Надо приготовить аппарат для электрокардиограммы. Тот, что хранится у меня в сейфе. Войдешь в палату поступившего клиента через десять-пятнадцать минут после меня. «Кардиограмму» будешь снимать сама.

Вернувшись в палату Олвуда, Гроссе отпустил сиделку и занял ее место у изголовья больного. Мрачно вгляделся в сомкнутые набрякшие веки. Помедлил… тихо позвал:

— Эдмонд… Эдмонд!..

Больной открыл глаза. Его поначалу бессмысленный взгляд отразил удивление и… радость.

— Эрих?! Какими судьбами? А я так ждал тебя дома, когда валялся с приступами.

— Бывает и так: не я, так ты пожаловал ко мне.

— К тебе?! — Больной удивился еще больше. — Но насколько мне известно, мы находимся в другом городе, правда, не знаю, в каком именно. Столько всяких нелепых предосторожностей. Они бесконечно долго везли в закрытой санитарной машине. Думал, не выдержу, отдам богу душу.

— Да, мы действительно далеко от дома. Сюда я приезжаю два раза в месяц как консультант…

Лицо Брауна перекосила болезненная гримаса.