Пролетели годы… Много ли их осталось, чтобы насладиться свободой? Он все еще не верил в нее. Произнес несколько раз это магическое слово, внимательно вслушался в его звучание.

И вдруг заторопился. Схватил ключи от машины, бросился к выходу.

Медальон приятно позвякивал на груди. Автомобиль — его автомобиль, казалось, с нетерпением поджидал нового хозяина. Вот она — щедрая плата за жизнь ни в чем не повинного мальчика, вынянченного его собственными руками… Но как мог он позволить увезти его?! Почему не рассказал всю правду?!

В полной растерянности Гарри подошел к воротам… выпятил грудь, будто это могло усилить действие медальона, — ворота бесшумно разъехались. Перед ним открылось расцвеченное осенними красками плато. Гарри поспешно открыл дверцу машины, устроился на сиденье… Интересно, не разучился ли он водить… Но раздумывать некогда. Он знал — ворота остаются открытыми всего несколько минут. Гарри торопливо вставил ключ в зажигание и… повернул его.

Оглушительный взрыв разорвал тишину. Стройные ряды фруктовых деревьев озарились ярким пламенем, окутались едким дымом, почернели…

Ворота бесшумно сомкнулись. На этот раз навсегда.

В Нижней клинике по распоряжению Гроссе к предстоящей операции готовились особенно тщательно. Весь персонал, не имевший непосредственного отношения к надвигающимся событиям, был распущен. Остались только те, без кого нельзя обойтись: Джек, оператор Роджер, доктор Хилл со своим ассистентом, хирургические сестры Элизабет и Милдред, патологоанатом да старик Батлер — хирург-практик, чья карьера в медицине начиналась «с благословения» отца Гроссе, а заканчивалась в подземельях сына, поскольку пути наверх ему не было. Привыкших, казалось бы, к любым неожиданностям сотрудников тайной клиники интриговала загадочность приготовлений.

Никто не знал, что замышляет шеф на этот раз. В ординаторской царила угнетающая, вибрирующая от напряженных человеческих нервов тишина.

Наконец появился Гроссе. Бледный, сосредоточенный, хмурый. Сотрудники с удивлением отметили, что шеф нервничает.

Гроссе обвел присутствующих испытующим взглядом. Проговорил глухо:

— Сегодня я — ваш пациент.

Сам воздух в ординаторской зацементировался тишиной…

— А, собственно, что вас так потрясло? — Тон независимо от него получился запальчивым, вызывающим. — Не вес мне заботиться о здоровье других. Нужно подумать и о себе. Особенно когда за плечами полвека и барахлит сердце.

Ища поддержки, он попытался доверительно улыбнуться коллегам, но получилось что-то жалкое, неестественное. Сотрудники хранили молчание.

— Руководить трансплантацией будет мисс Клара… — Он запнулся и нехотя поправился: — миссис Гроссе.

Как ни странно, это заявление сразу разрядило напряженность. «Значит, доверяют», — удовлетворенно констатировал Гроссе.

— И вот еще что, — его голос зазвучал требовательно и властно, — всем приказываю… Слышите, всем! Беспрекословно повиноваться миссис Кларе. — Его взгляд подозрительно ощупал лица людей. — Останетесь в ординаторской, пока вам не подадут сигнал. Во избежание осложнений донор не должен вас видеть.

На самом деле он пытался скрыть от них лицо донора.

— Милдред! Приготовите литический коктейль номер три для инъекции. По моему звонку внесете его в донорскую. Джек, заварите чашку кофе для миссис Клары.