— О да, конечно, вы не можете вспомнить, когда последний раз были в Корке, — сказала она, торопясь развеять печаль Моры. — Вы были столько лет так заняты, что нечего и спрашивать, когда вы в последний раз ступали на землю Изумрудного Острова.

— Наверное, ты права, моя дорогая. Мне кажется, что имеет значение только то, что я не забываю о вещах действительно важных, правда? — Помаргивая, она разглядывала свою рыжеволосую сиделку, держа руки на коленях.

Та рассмеялась:

— А разве не так? Да и нет ничего важнее, чем помнить о тех, кто вас любит.

— Как это верно, — в раздумье проговорила миссис Килберн. Задумчивый взгляд выцветших голубых глаз остановился на Бриджет, которая отставила шахматную доску и теперь взбивала диванные подушки. — Кажется, мне пришла в голову очень хорошая мысль, как отблагодарить того, кто любит меня. Действительно, очень хорошая мысль.

— Что ж, надеюсь, — ответила девушка, не подозревая, что старая женщина изучающе пристально рассматривает ее. Скрестив руки, Бриджет окинула взглядом уютную комнатку. Все на своих местах, обед окончен. Близился вечер. Она удовлетворенно вздохнула и улыбнулась Море.

— Мне кажется, что вы самая счастливая в мире женщина, потому что вам досталось столько любви. Ваша семья, право же, одна из самых замечательных среди тех, что мне довелось знать.

— Как и ты, дорогая моя, — ласково ответила миссис Килберн.

Бриджет, уловив в обычно сдержанном и доверительном тоне своей подопечной непривычные нотки волнения, вернулась к миссис Килберн и присела на пол рядом с ее стулом.

— Разве это не чудо? Кажется, только вчера я услышала от своей подруги об американской леди, которой, как она сказала, нужна ирландская девушка-сиделка. Как замечательно, что мне, только что приехавшей в Штаты и не имевшей понятия о том, где жить, стоило только позвонить. Но вот уже семь лет как я с вами — я не ожидала, что останусь надолго, что встречу такое радушие. Вы обращались со мной как с родной. Я никогда не забуду этого, миссис Килберн. Никогда, покуда я жива. А если ваше здоровье останется таким же, как сейчас, то вам самой еще придется заботиться обо мне, когда я состарюсь.

Мора Килберн потрепала Бриджет по руке.

— Но ты и в самом деле член нашей семьи. И, думаю, ты дала мне куда больше, чем я тебе. Каждый раз, когда я слышу твой живой голос или когда ты вот так поворачиваешь разговор, мне кажется, что я опять вернулась в прошлое, когда сама была девушкой, прелестной, как ты. Двадцать семь лет, сама знаешь, едва ли назовешь старостью.

— Да, я знаю.

— Но все же, — мудро заметила миссис Килберн, — двадцать семь — это тот возраст, когда молодой женщине стоит подумать не только о своей работе, не так ли, Бриджет? Боюсь, я была слишком эгоистичной последние годы и постоянно держала тебя при себе. Ты готова была явиться в любую минуту по первому же зову, а тебе между тем следовало бы давно уже пойти к алтарю со своим избранником.

— Ой, миссис Килберн, — смутилась Бриджет. Она встала, чтобы та не заметила, насколько волнует ее эта мысль, особенно при нынешнем повороте событий. — У меня полным-полно времени, чтобы найти себе мужа и завести детей.

— Опять неправда, девочка моя, — ласково упрекнула Мора. Она была не из тех, кого можно было провести. Она видела и знала все, что творилось под крышей ее дома последние три месяца. Мора Килберн хлопнула по подлокотнику кресла, чтобы прервать неловкую паузу.