Над Сан-Франциско садилось солнце. Бриджет остановилась на мгновение, словно растерявшись от того, что оказалась на улице в час пик. Из высоких зданий толпами выходили служащие. Только что пробило пять. Весеннее солнце полыхало, заливая небо розовым, как перья фламинго, цветом, по которому четкой гравированной линией тянулся горизонт. На улицах было столпотворение — каждому автомобилю не терпелось тронуться с места, даже если для этого оставался только крошечный пятачок. Со свистом проносились вагончики подвесной дороги. Воздух был холоден, свеж и бодрящ. Бриджет пошла вперед, и ветерок ласкал ее лицо. Не уверенная в своей судьбе, со смятением в душе и сердце, она не могла ни на чем сосредоточиться. Ей отчаянно нужно было что-нибудь знакомое, чтобы схватиться за него, как за соломинку. Больше всего девушке хотелось очутиться в доме миссис Килберн, в своей комнате и чтобы — пусть так будет, Господи! — там был Ричард.

Теперь Бриджет шла быстро, все быстрее и быстрее, словно ее охватила паника. Она прижала сумочку к груди и опустила глаза, чтобы избавиться от охватывающего ее предчувствия беды. Она почти уже дошла до угла, собираясь повернуть к автобусной остановке, как вдруг кто-то схватил ее за руку и прижал к себе. Другой рукой он обнял ее за талию. Бриджет испугалась было, но человек примерился к ее шагу и пошел с ней рядом. Она подняла глаза.

— Я думала, ты ушел, — выдохнула Бриджет, прижимаясь к Ричарду, как только поняла, что это он.

— Это тебя обрадовало или разочаровало? — спросил Ричард странно ровным низким голосом. В следующее мгновение он уже вводил ее в кафе. Маленькое уютное помещение было заполнено хорошо одетыми молодыми мужчинами и женщинами. Ричард, крепко взяв девушку за руку, потянул ее к столику, стоявшему в тихом уголке в конце зала. Бриджет опомнилась не сразу, остановила его и заставила повернуться к ней лицом. В ней закипела ирландская кровь, зеленые глаза вспыхнули, и Бриджет сказала требовательным тоном:

— Объяснись, Ричард Хадсон, иначе я не сделаю ни шагу дальше.

7

— Бриджет, прошу тебя, не надо здесь устраивать сцен! — сказал Ричард уже не таким пугающе холодным тоном.

— Тогда нечего было прохаживаться по поводу моих чувств, — заявила она. — Я ведь уже сказала тебе, что у меня сердце перевернулось, когда я узнала, что ты не соизволил дождаться меня в офисе мистера Мэдисона! Я…

Мимо них раздраженно протиснулись мужчина и женщина, но ни Ричард, ни Бриджет не двинулись с места.

— Ты не представляешь, как напугал меня! Мне приходило в голову то одно, то другое, и я понять не могла, что же случилось на самом деле. Господи, Ричард, и ты говоришь — обрадовалась! И ты можешь хоть на миг представить, что я запрыгала от радости, когда тебя не было рядом со мной в час моей удачи? Может, ты думал, что я пойду и отыщу себе парня, с которым ударюсь в загул?

— Не говори глупостей. Конечно, я так не думал, — хмыкнул Ричард, хотя у него действительно промелькнула мысль, что Бриджет теперь может позабыть все старое и привычное, включая и его. Как же больно и неприятно было об этом думать!

— Тогда, прошу тебя, объяснись, — потребовала Бриджет. Этот день всей тяжестью обрушился ей на плечи. Теперь, когда Ричард был рядом, ее охватила еще большая растерянность. Ну почему она сейчас не в его объятиях, почему не слышит поздравлений, почему он не говорит с ней о планах на будущее, почему…

Но прежде чем она успела задать себе еще хоть один вопрос или сказать слово, мысли вообще оставили ее. Вместо этого она вдруг перенеслась в мир высшего блаженства, где имели значение только поцелуй Ричарда и его прикосновения. Каждая частичка ее тела таяла, пока ей не стало безразлично, где они — пусть хоть посреди Большого центрального вокзала, пусть хоть сам папа римский на них смотрит.