Поднявшись с дивана, он налил себе еще вина, снял пиджак, развязал галстук и расстегнул две первые пуговицы рубашки. Ему было непривычно жарко.

Пора подумать о том, что действительно важно, а не о Дороти Нильсон. Он приехал сюда, чтобы успеть открыть глаза своему другу на Маргарет Стоун. Если эта авантюристка переступит порог «Маккларти Эстейт» с обручальным кольцом на пальце, избавиться от нее уже будет невозможно. Он не должен допустить, чтобы все зашло так далеко.

Повернувшись к дивану, Ральф увидел, что Дороти забыла книгу, которую взяла почитать на ночь. Он тихо выругался. Опять она напоминает ему о себе. Он еще раз удивился ее странному выбору.

Не долго думая, Ральф решил, что должен отнести ей книгу наверх. Она ушла всего несколько минут назад и, наверное, еще не легла. Заодно он сможет извиниться перед ней и намекнуть, чтобы она не придавала большого значения тому, что произошло между ними.

Дороти быстро приняла душ, двигаясь, словно автомат. Ее всю трясло, когда она вошла босая в спальню, завязывая на тонкой талии пояс своего старенького шелкового халатика, обдавшего расслабляющей прохладой ее разгоряченное тело. Сброшенная одежда валялась на полу комком. Ей и Сьюзен было велено каждый вечер относить грязное белье в комнату на первом этаже, которая служила прачечной.

Дороти швырнула одежду под кровать. Никуда она не пойдет. Внизу был Ральф, и она не собиралась встречаться с ним снова. По крайней мере, сегодня вечером. А лучше, если бы ей вообще не пришлось больше его видеть.

Дрожащими руками она взяла со стеклянной полочки в ванной кулон. Она носила его с тех пор, как мама отдала ей его. Сейчас сама мысль надеть кулон показалась ей невыносимой. Сверкая в ее ладони, он жестоко напоминал ей, как близка она была к тому, чтобы совершить ту же ошибку, что и ее мать. Отдаться мужчине, который никогда не будет принадлежать ей, и погубить свою жизнь.

Схватив салфетку, она завернула в нее кулон и положила его в самый дальний угол ящика. С шумом захлопнув его, она прижалась к его деревянной поверхности, двумя руками держась за край стола. Сердце бешено колотилось.

Она ходила по краю пропасти. Ральф хотел ее, и она не стала бы его останавливать. Не смогла бы. Она знала, что это безумие, но даже сейчас все ее тело просило Ральфа, грудь желала его ласк, сладкая боль жгла бедра. Погружаясь снова и снова в свои воспоминания, Дороти заново окунулась в те ощущения, которые охватили ее, когда Ральф жадно прильнул к ней губами, которые обожгли ее, словно огонь ада, когда его руки ласкали, изучая, ее грудь. Ноги ослабели, и, казалось, кровь течет в жилах с сумасшедшей скоростью, доводя изнывающее от желания тело Дороти до накала.

Она сомкнула сухие губы и выпрямилась. Нужно взять себя в руки и перестать фантазировать. В конце концов, был только поцелуй, не больше! Который, к тому же, не значил для Ральфа абсолютно ничего. И, хотя это было очень больно, Дороти напомнила себе, как он отскочил от нее, словно ему было неприятно. Почему же обыкновенный поцелуй заставил ее потерять разум? Ведь она еще в детстве научилась держать свои эмоции под контролем, жить больше умом, чем чувствами. Потому что ей было двадцать два года, и у нее никого не было, а гормоны играли, сигнализируя ей, что пора бы найти себе мужчину?

Дороти вспомнила свои школьные годы и свой первый поцелуй в последнем классе. Брайен Джонсон был признанным героем-любовником в школе. Светловолосый, голубоглазый, с чувственным капризным ртом. Он как-то пошел за ней следом, когда она возвращалась домой из школы. Был пасмурный декабрьский вечер.