— А пока, выходит, мы должны верить тебе на слово? — угрюмо поинтересовался Тимур.

— Вовсе нет, — мотнул головой трутень. — Вы мне вообще ничего не должны. Верить или не верить — сугубо ваше личное дело.

— Издеваешься? — прищурился Тагаев. — А если я сейчас тупо психану и надавлю на спуск? — процедил он.

— Попробуй, — невозмутимо бросил «Артем».

— Не надо! — одновременно с ним выкрикнула Настя.

— Нет, я, пожалуй, даже настаиваю, — высокомерно завил трутень. — Чтобы раз и навсегда закрыть эту тему… Стреляй! — предложил он Тимуру. — Стреляй, я разрешаю! На наши договоренности это никак не повлияет!

Прогремела очередь. Пули прошили «Артема» насквозь, но тот их словно и не заметил. Да что там, на его щегольском фраке даже дырочек не осталось!

— Никто не сравнится с трутнем, подопечный которого миновал Порог, — наставительно бросил «Борисов», когда, осознав свое бессилие, его оппонент опустил карабин. — Разве что другой трутень, у которого Порог переступили три или шесть подопечных! А уж когда их станет девять…

— Когда их станет девять, ты изготовишь для Насти антидот, — тихо, но твердо проговорил Тагаев.

— Что ж, это станет задачей, достойной обретенной мною мощи, — охотно кивнул «Артем».

30

Планета Новая Земля, ничейные территории, одиннадцатый день за Порогом

Эту особенность личины Настя приметила еще у «пани Горской» — если прикинувшийся человеком монстр не старается специально скрыть свои чувства, те проявляются у него точно так же, как и у настоящих людей. Разумеется, хитрые инопланетяне умеют и притворяться: вполне правдоподобно изображать испуг или, напротив, демонстрировать олимпийское спокойствие, сиять от радости или кривиться от отвращения — ну так ведь и среди коренных землян легко сыщутся подобные таланты! И вот сейчас «Артем» выглядел именно что обеспокоенным: хмурился, поджимал губы, то и дело запускал пятерню в свою густую шевелюру — словно пытался расчесать ее этаким редким гребнем, вдруг начинал одергивать свой нелепый фрак или поправлять платок в нагрудном кармане, то опуская его поглубже, то снова вытягивая…

— Что-то не так? — на второй час пути странное поведение трутня не осталось незамеченным даже для глубоко погруженной последние часы в себя Тинг.

— Что? — нервно вздрогнул «Артем». — А, нет, все в порядке, — тут же, впрочем, взял он себя в руки. — Сейчас все в порядке.

— То есть недавно было не в порядке? — не отставала китаянка.

— Да ерунда, — растянув рот в фальшивой улыбке, отмахнулся трутень. — Злой лес вел себя ночью странно.

— Злой лес? — Тинг демонстративно оглянулась по сторонам: кругом, на сколько хватало взгляда, простиралась голая пряная степь, лишь далеко впереди, на самом горизонте, поднимались зеленые холмы, окружавшие обесточенный турецкий Аксарай, к которому, собственно, и направлялся отряд. А вот бродячий лес путники оставили позади еще вчера.

— В информационном поле планеты его след — самый яркий, — ответил «Артем» на не прозвучавший вопрос китаянки. — Людей, бывает, не разглядишь, а злой лес — как на ладони. Все его части. Их тут, кстати, семнадцать отдельных, если кому-нибудь интересно.