Больница вдруг исчезла. Все погрузилось во тьму, ватную, глухую тьму без звуков и образов. Растерянность овладела ею. Что делать? Куда идти? Но тут в пустоте забрезжил золотисто-молочный свет, будто кто-то в густом тумане включил фонарик. Приближаясь, свет медленно разрастался.А вместе с ним появилось ощущение покоя и защищенности... и чьего-то доброго присутствия. На ее глазах свет начал уплотняться, формируясь в фигуру старца, облаченного в длинные одежды, поверх которых волнами сбегали белые волосы и борода. Небесно-голубые глаза смотрели на нее с отеческим участием.

          “Кто ты?”- пролепетала Лана. “Я проводник”,- не услышала, а почувствовала она безмолвный ответ. “Где я?” “Дома.” “Я умерла?” “Да, дитя моё. Вы так это называете. Только тебе пока не время возвращаться сюда. Ты не выполнила еще своего предназначения.” “Какого предназначения?” “Ты была послана в Тот Мир, чтобы подготовить путь своей дочери.” “Инги!” “Той, которую ты только что произвела на свет.” “У меня родилась девочка! Но почему именно ей? Ведь есть еше Давид и Инга. И они тоже нуждаются во мне.” “Она ДРУГАЯ. Всегда помни об этом и храни ее, как зеницу ока. Она поведет вас по жизни своими путями. Возвращайся с миром.” Старец начал медленно таять, снова обратившись в сгусток туманного света, а вместо него проступили из пустоты и обрели режущую глаз реальность тревожно склонившиеся над ней лица людей в белых халатах.Лана очнулась, обнаружив себя снова в операционной. Отерев пот с лица, врач облегченно выдохнул: “Слава тебе, Господи! Вернули!”

А вот и Вика. Мать невольно залюбовалась ею. Как грациозно и легко шла она по узкому проходу, лавируя между выставленными коленями и локтями спящих пассажиров, никого не задевая.

- Я раздобыла апельсиновый сок. - Девочка наклонилась к сестре, протягивая ей прозрачный пластмассовый стаканчик. Но Инга уже снова спала, свернувшись клубочком.

- Ну и что мне теперь делать? - Вика обернулась к матери.

- Давай сюда. Я выпью за нее, - нашла выход из положения Лана.- А ты пей свой и спи дальше.

- Не хочется. Я лучше почитаю.

- Что ты взяла с собой?

- Ахмадулину.

Вернувшись на место, Вика откинула столик, положила на него изящный томик стихов в белом с золотом переплете, поставила рядом недопитый стаканчик и закрепила на ухе завиток наушника. Теперь она должна была чувствовать себя вполне комфортно - любимые стихи, музыка, прохладительный напиток и уединение.

Вика постоянно чем-нибудь удивляла Лану, а то и ставила ее в тупик. Удивляла, в первую очередь, своим нестандартным мышлением. С тринадцати лет она стала убежденной вегетарианкой. В тот вечер, склонившись над альбомом, Вика что-то старательно рисовала. Она вообще любила рисовать, и у нее это хорошо получалось, как, впрочем, все, за что бы она не бралась. “Что ты рисуешь, Викулик? Можно посмотреть?” - Ласково обняв дочь, Лана заглянула через ее плечо в альбом и в ужасе отпрянула. С белого листа на нее злобно смотрело фантастическое существо. Тело у него было человеческое, облаченное в кокетливое женское платье и туфли на высоком каблуке. На шее бусы. Гривоподобная копна волос. Но лицо! Не лицо, а звериная морда с огромной клыкастой пастью и высунутым языком, с которого капала кровь.Чудовище напомнило Лане индийского бога смерти - Яму. “Тебе не нравится? - Девочка изобразила наигранное удивление. - Это же мой автопортрет.