Сплести кокон, отложить в него яички — только полдела. Чтобы из яичек вышли паучата, необходимо еще и тепло. И как можно больше! И похудевшие паучихи сидят на солнце возле трещин. Местами их много! Они выстраиваются рядками, шеренгой, как на параде, повернув коконы к солнцу. Неукоснимые разбойники, они не обращают друг на друга ни малейшего внимания. Хищнические наклонности и распри забыты. Все инстинкты подавлены ради главного — воспитания детей.

Я боюсь пошевелиться, тихо сижу возле пауков, обремененных потомством. Раздается далекий топот лошади, и пауков как не бывало. Все спрятались. Проходит минута, из трещины показываются сперва серые ноги, за ними сверкающие фонарики круглых крупных глаз, потом весь паук с коконом. В стороне по дороге прогудел грузовик. И снова все мигом скрылись в спасительное убежище. У меня затекли ноги. Легкий поворот на походном стульчике, и армия осторожных мамаш вновь, будто по команде, исчезает. Как они чувствительны к сотрясению почвы, как зорки и осторожны! Каждая мать дорожит не своей жизнью. В коконе в желтых прозрачных яичках развиваются паучата. Скоро они покажутся наружу.

Проходит еще несколько дней, и на глинистой полянке уже появились счастливые матери. Они неузнаваемы. Все тело их покрыто массой крохотных копошащихся паучат и похоже на какую-то бугристую шишку. Теперь не нужна трещинка. Паучихи отправляются путешествовать и скоро разбросают своих детей в джунглях трав и кустарников. Но на смену исчезнувшим появляются другие пауки и тоже принимаются готовить коконы.

Многочисленные паучата взгромоздились на свою мать и приготовились к путешествию.

Проходит месяц. Глинистая полянка немного подсохла и трещины на ней стали глубже, извилистей. По-прежнему возле них сидят паучки-мамаши и греют на солнце коконы. Еще по ней бегает сильно подросшее потомство — множество маленьких паучков. Не за ними ли ради поживы забираются в трещинки черные как смоль сверчки, а в одном месте из паучьего притона выглянул маленький пузатый жабенок.

Трудно понять, что здесь на голом месте нужно паучкам. Я беру зеркальце и освещаю солнечным зайчиком темные закоулки. Оказывается, они здесь не зря, у них есть важные дела, они приходят сюда ради того, чтобы сбросить свою ставшую тесной рубашку. Линочные шкурки их всюду в укромных местах. Кто знает, может быть, это те самые паучки, которые родились здесь в коконах, заботливо опекаемые осторожными матерями, и впервые в своей крохотной жизни увидали на этом месте и голубое небо, и зеленые травы, и глинистую площадку, покрытую глубокими трещинами.

Секреты маленькой летуньи

Кобылка-летунья принадлежит к роду Аиолопус, в котором сейчас для нашей страны известно пять видов. Летунья, с которой я познакомился, называлась Аиолопус оксианус. Впервые я встретился с нею в урочище Бартагой едва ли не двадцать лет тому назад в счастливую пору смелых далеких путешествий по пустыням на мотоцикле. Счастливую потому, что после велосипеда моторизованный транспорт казался верхом совершенства.

В знойный осенний день мы сбежали из пустынной Сюгатинской равнины в тугаи реки Чилик и здесь возле бурной протоки нашли глубокую тень в зарослях лоха, ив и лавролистного тополя. С одной стороны бивака располагалась галечниковая отмель, слегка заросшая курчавкой. Она сверкала под солнцем и казалась разлившимся по земле раскаленным металлом.

Иногда, набравшись решимости, я выбирался из-под тени деревьев и бродил по отмели, испытывая ощущение жара от печи для плавки металла. Отсюда среди блеска солнечных лучей тенистые заросли казались совсем черными. На галечниковой отмели жили самые разнообразные кобылки. Они скрипели на своих музыкальных инструментах, верещали на разные голоса, поднимаясь в воздух, трещали разноцветными крыльями, прыгали во все стороны из-под ног.