— Может, в машине…

— Как будет угодно.

Они сели в автомобиль, и Костя отъехал в пустынное место. Здесь показал диадему.

Геннадий Тимофеевич оглядел со всех сторон футляр, покачал головой, произнес «Да-а…» Вынул из кармана маленькую и тоже в чехле лупу. Зажал ее у правого глаза и осмотрел футляр диадемы. Видно, и футляр говорил ему о многом.

Мастер ловко открыл замок, вынул диадему. Медленно поворачивал перед глазами и отдалял от себя, и приближал, потом стал разглядывать бриллианты, трогал их руками, снимал пыль замшей. И вновь, закрепив у глаза лупу, подолгу и с разных сторон осматривал камни.

Еще раз оглядев диадему с расстояния вытянутой руки, бережно вложил ее в чехол и вернул хозяину.

— Не стану спрашивать, как попала в ваши руки эта вещь, но замечу: цены ей нет.

Ювелир достал из портфеля свежий номер журнала «Молодая гвардия», открыл нужную страницу и протянул Косте.

— Тут есть место, как раз к нашему случаю. Вот, читайте.

Подполковник читал: «…В прежние времена колье из двадцати восьми или тридцати трех сверкающих горошин жаждали к круглой дате лишь державные супруги… А каждая обработанная по граням горошинка стоит «Жигулей»… На днях Галина Леонидовна собственной персоной в кабинет ввалилась со свитой. Прослышала дама: готов к отправке набор украшений к бальному платью королеве Дании. Поступил такой заказ русским умельцам. Уже оплачен: триста семьдесят тысяч долларов… Дочь Брежнева не превозмогла любопытства: что позволяют себе короли? Примерила… и не сняла с себя… Филигранная работа целого коллектива мастеров принесла заводу не прибыль, а громадный убыток».

Мастер взял журнал и сунул его в портфель. Показав рукой на «дипломат», сказал:

— Ваша диадема многих таких колье стоит.

— Продать ее можно?

— О-о! В день эту операцию обкрутим. Только вот… Если наличными — многовато будет.

— В «дипломат» уместятся?

— Нет, небольшой чемоданчик нужен. Для долларов.

— А сколько комиссионных возьмут?

— Мой человек надежный, много не берет. Десять процентов.

— Он же и оценивать будет?

— Ну нет, цену назначаю я сам. Однако он тоже знает подлинную стоимость. На том и наш союз с ним держится.

— Какую же цену вы назначите?

Ювелир молчал. Он ждал этого вопроса, готовился к нему и теперь, когда он прозвучал, ответил не сразу. Смолоду связав свою судьбу с золотом и бриллиантами, усвоил правило, которое никогда не нарушал: не лгал и никого не обманывал. Даже в мелочах! И чем крупнее была сделка, тем тщательнее он оценивал, просчитывал. Боялся ошибиться.

Наконец сказал:

— Миллион двести тысяч долларов.

— Так много? А если будут давать меньше?

— Не отдам. Но уверен: он отсчитает названную сумму. Сто тысяч ему отвалится от этой сделки, — какой дурак откажется от таких комиссионных!

— Ну, а вы? Что вы будете иметь от сделки?

— Я себя в этих расчетах не числю. Я за кадром.

— Все понял. Оплата вашего труда за мной. Договорились?

Поехали на канал Грибоедова. У старинного трехэтажного особняка остановились. Геннадий Тимофеевич бережно взял футляр с диадемой…

— Здесь меня ждите. Хоть и час, и два, — ждите. Мастер прошел несколько домов и свернул к подъезду, но в этот момент Костя его окликнул:

— Стойте! Подбежал к нему.

— Не надо! Я передумал.

Сели в машину, Костя повез мастера домой.

— Нет, нет, — качал головой Костя.