Я посмотрел на Дживза. Дживз посмотрел на меня.

— Нас это коснётся, как миленьких, если Гарольд вообще не стартует.

— Совершенно справедливо, сэр.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Бинго.

— Если тебя интересует моё мнение, — сказал я, — я убеждён, что Стегглз постарается устроить какую-нибудь каверзу до начала состязаний.

— Боже всемогущий! Об этом я как-то не подумал! — Бинго задрожал с головы до ног. — Неужели ты считаешь, он на это способен?

— Двух мнений быть не может. Стегглз — нехороший человек. С этой минуты, Дживз, мы должны следить за Гарольдом в оба.

— Несомненно, сэр.

— Установим неусыпное наблюдение, что?

— Совершенно верно, сэр.

— Ты не согласишься спать у него в комнате, Дживз?

— Нет, сэр.

— Ну, по правде говоря, я бы тоже не согласился. Разрази меня гром! — вскричал я. — В конце концов, почему мы так дёргаемся? Почему позволяем себе нервничать? Так не пойдёт. Каким образом Стегглз может навредить Гарольду, даже если захочет?

Бинго не развеселился. Впрочем, малыш всегда отличался тем, что при малейшей возможности рисовал мир чёрной краской.

— Существуют тысячи способов убрать фаворита, — мрачно изрёк он. — Тебе не мешало бы прочитать несколько детективов о скачках. В «Пересечь финишный столб» лорд Мальверер вышиб Костлявую Бетси из состязаний, подкупив главного конюха, который подбросил кобру ей в стойло накануне дерби!

— Сколько шансов за то, что кобра укусит Гарольда, Дживз?

— Смею предположить, немного, сэр. Но, если опасения мистера Литтла подтвердятся, то, близко зная ребёнка, я бы стал волноваться только за кобру.

— И всё же не забудь о неусыпном наблюдении, Дживз.

— Вне всяких сомнений, сэр.

* * *

Должен признаться, что за следующие несколько дней Бинго изрядно мне надоел. Я не возражаю против того, что за фаворитом в своих конюшнях надо следить и ухаживать, но я считаю неправильным доводить дело до крайности, а малыша явно занесло. Голова придурка, казалось, была напичкана детективными историями, а насколько я помню, в подобных романах ни одна лошадь не стартует на скачках до тех пор, пока её дюжину раз не попытаются угробить тем или иным способом. Бинго вцепился в Гарольда, как репей. Он ни на секунду не выпускал несчастного ребёнка из виду. Я, конечно, понимал, что бедолаге хотелось выиграть, чтобы бросить работу учителя и вернуться в Лондон, но ему всё равно не следовало дважды будить меня в три часа ночи: первый раз для того, чтобы предложить самим готовить для Гарольда пищу, в которую враги могли подсыпать яд, а во второй — потому что он услышал загадочный шорох в кустах. Но окончательно он меня доконал, когда потребовал, чтобы в воскресенье вечером, накануне состязаний, я отправился на вечернюю службу в церковь.

— С какой стати? — возмутился я, благо, по правде говоря, недолюбливаю вечерние песнопения.

— Сам я пойти не могу. Меня здесь не будет. Сегодня уезжаю в Лондон с Эгбертом. — Эгберт был сыном лорда Уикхэммерсли и учеником Бинго. — Его посылают в Кент, и мне надо проследить, чтобы он сел на поезд, отбывающий с вокзала Чаринг-Кросс.