Ей казалось, в неё перелилось Кешино могущество, она ощущала себя частью солнца, частью Вечности и знала: она может то, что может Кеша. Это странное ощущение высшего бытия делало её зоркой.

Идёт навстречу молодая женщина. Тяжёлая поступь, бледное лицо. Нина чувствует: женщина только что разошлась с близким человеком. Нина подходит к ней.

— Вы потерпите, — говорит мягко, — он вернётся к вам, вот увидите.

— Откуда вы знаете? — спрашивает тревожно женщина.

Нина пожимает плечами:

— Не знаю. Всё устроится, всё будет хорошо.

Женщина, опустив голову, тяжело ступая, идёт мимо.

Во все глаза Нина смотрит на прохожих. У этого мужчины — скучная жизнь, эта девочка — одинокая, у неё нет друзей…

Нина остановилась, прислушалась к себе: ни страха перед новой тайной силой, ни радости в ней нет — только солнце, как и в природе.

Улица была скучная, с серыми, грязными домами, но пахла цветами и, облитая прямым солнцем, слепила глаза, свет от асфальта снизу подсвечивал дома — съедал серую краску и грязь.

Нина снова бежала, бездумная, всемогущая, на солнечном луче.

Подъезд оказался тёмный, но и в нём пахло солнцем и цветами.

Дверь в квартиру была не закрыта. Нина нерешительно остановилась перед ней.

Странный город: почему люди не запираются?

Позвонить или войти?

Всё-таки надавила кнопку звонка. Звонок не зазвонил. Тихо вошла. Просторная передняя была усыпана листьями, головками цветов, ветками. Вот откуда на лестнице устойчивый солнечный и цветочный запах. Вместе с тем пахло терпко и приторно чем-то ещё, знакомым, неприятным. Прошлое потянуло в себя, гася в Нине свет. Ещё не поняв, почувствовала беду, но в ту же минуту ясно увидела пыльную полосу с рассыпающимися лучами, протянувшуюся между ней и солнцем сегодня утром, и решительно распахнула дверь в комнату.

В комнате — полумрак. Около самого окна, открытого и пришторенного — узкая длинная тахта. Две обнявшиеся фигуры немо застыли на ней. Нина сразу узнала пушистую голову мальчика. К его лицу, закрывая его, припала такая же пушистая женская голова. Женщина сидела неудобно, обнимала мальчика за плечи.

Сначала Нина подумала, что умер именно мальчик, но тут же встретилась с его взглядом. Глаза блестели сквозь волосы женщины. Нина поняла: умер старик. Умер, и его только что, наверное, вчера вечером, похоронили.

Худенькая фигурка женщины была скорбна, руки, видимо, онемели от напряжения.

— Здравствуйте! — сказала Нина, шагнула ближе.

Женщина резко обернулась, встала.

— Кто вы? Что вам нужно? — У неё задрожали губы. — Опять из профсоюза? Нам ничего не нужно, слышите, ничего. Мы сами. Меня обещали перевести на хорошую работу. Мне обещали дать хорошую зарплату. Витя будет оставаться один, он уже большой. Перестаньте нас жалеть. Идите, идите. Что же это такое? Не успели похоронить, приходят каждый час.

— Мама, я полагаю, это вовсе не из профсоюза, это от дяди Кеши. Это совсем другое дело, ты успокойся. — Он дёрнул штору, в комнате стало светлее. — Вас, по всей видимости, послал дядя Кеша, да? Я так и думал! Он придёт сам, вот увидишь, он снова поставит меня на ноги. — Витя махнул рукой. — Вон стул, вы садитесь, пожалуйста. Дедушка умер. Без дедушки нам жить нельзя. У меня снова отнялись ноги. Дедушка у нас был особенный человек. То, что он необыкновенно умный, то, что у него сорок девять печатных работ, — это не главное. Главное — это то, что он способен был принести себя в жертву, понимаете? — Витя пристально смотрел на Нину.