— Я — Огерн, кузнец и воин народа бири, — ответил Огерн.

О своем народе он упомянул из вежливости, хотя, наверное, необходимости в этом не было, — наверняка старик с первого взгляда признал в Огерне бири, и вдобавок кто бы еще говорил на языке этого племени?

Акцент у старика оказался не слишком сильным.

— Приветствую тебя, господин, — продолжал Огерн. — И прошу прощения, потому что подумал, что я попал в храм Ломаллина.

— Так оно и есть, только здесь мы зовем его Ранолом. Но он тот же самый зеленый бог, защитник человечества, покровитель всех юных народов.

— А ты — здешний жрец?

— Я служу Ранолу. — И старик вгляделся в лицо Огерна. — Не называй меня жрецом, ибо я не наделен никакой особой властью и силой — их у меня не больше, чем у тебя. Однако я немного искушен в целительстве.

— В этом у меня нет нужды, хвала Ломаллину. Но может быть, ты не откажешься, если я стану звать тебя мудрецом?

— Вот в этом есть доля истины, — отозвался старик. — Ибо я умудрен в учении Ломаллина, хотя не стал бы утверждать, что мне ведомо больше, чем любому другому человеку. Я бы предпочел, чтобы ты просто называл меня по имени, а зовут меня Нориль. Рад, что ты заглянул сюда, молодой человек. Теперь мало кто заходит в храм Ранола.

— Да, вижу, — кивнул Огерн. — Улаган похитил вашу общину, и не сомневаюсь, сделал он это нарочно. Значит, весь ваш город поклоняется ему?

— Печально, но это так, — вздохнул Нориль. — Уж лучше бы мы так не богатели, ведь я вижу, что вместе с нашим богатством растет поклонение Улагану.

— А я видел, что многие из горожан рыбачат, чтобы добыть себе средства на жизнь, — заметил Огерн. — Они-то стали богатыми или нет?

— О да, потому что им есть кому продать свой улов — теперь в городе две-три тысячи торговцев.

— Две-три тысячи? Так много?!

— Да, — подтвердил Нориль. — Большинство из жителей города так и остались рыбаками, но в основном город богатеет за счет больших складов, выстроенных в порту, — там торговцы меняют наши товары на те, которые свозят в Кашало со всего света.

— Я видел, как люди с севера отдавали звериные шкурки и янтарь за золотые бусины, — кивнул Огерн. — Но что толку от этих бусин холодной северной зимой?

— От самих бусин — никакого, ты прав, но прежде чем эти люди покинут Кашало, они наведываются на склады и там купят за эти бусины медные кастрюли, ткани, даже специи, которые привозят с востока, бронзовые наконечники для копий и стрел, сушеные фрукты и снадобья с юга. Так что не волнуйся, за шкурки и янтарь твои северяне получат хорошие товары.

— Что ж, в этом я не вижу никакого вреда, наоборот, это очень хорошо, — неторопливо проговорил Огерн. — Хорошо, когда торговля честная и устраивает обе стороны.

— Главная торговля идет на складах, — продолжал пояснения Нориль. — Наши купцы берут товары у торговцев из Восточного моря в обмен на товары, производимые в Кашало, или покупают их за золотые бусины, — это для нас дело новое, его завезли сюда купцы с востока. Я бы сказал, что это полезно, потому что золотом можно все оценить.

Огерн понимающе кивнул.

— Значит, даже если вашим купцам нечего предложить торговцам Восточного моря, они могут расплатиться с ними золотыми бусинами, а те помогут поменять эти бусины на то, что им нужно.

— Именно так, — подтвердил Нориль. — На самом деле иноземные торговцы прежде всего предпочитают менять свои товары на золото, а потом отправляются на поиски тех товаров, которые им потребны.