Дариад покачал головой:

— Лучше бы они все покинули эти груды камней и кучи грязи и ушли вместе с нами.

— Наверное, так было бы лучше, — кивнул Огерн, вспоминая о Кашало. — Но они этого не сделают. Там, где люди хотят торговать, Дариад, всегда будут возникать города, и тогда земли, богатые зерном, будут кормить его избытком другие земли, где зерно в недостатке, но зато много янтаря и олова. Там, где люди будут встречаться и обмениваться товарами, будут рождаться города. И ничего дурного в этом не будет.

— Надеюсь, что все будет так, — вздохнул Дариад. — Но города я оставлю тебе, Огерн. Я в такой тесноте жить не смогу.

Огерн тоже не смог бы жить в городе. Наверное, городская жизнь вполне устроила бы Лукойо, но Огерн не собирался давать полуэльфу такой возможности.

Глава 32

Огерн, Лукойо и бихару возвращались на родину. Земли вокруг них оживали.

— Неужели засуха так быстро прекратилась? — в изумлении проговорил Дариад, обозревая окрестности.

— Да, — отвечал Огерн, — потому что тот, кто вызвал эту засуху, повержен. И теперь те воды, которым он не давал увлажнять землю, снова текут и дают земле жизнь.

Огерн был прав, и все убедились в этом, когда добрались до летних пастбищ бихару, где своих воинов ожидали женщины, дета и старики: по давно высохшему руслу здесь текла полноводная река. Воины остановили верблюдов и в полном удивлении смотрели на реку.

— Но как это может быть? — прошептал судья. — Это же… пустыня!

— Больше не пустыня, как видишь, — усмехнулся Лукойо. — Скоро на эти земли найдется много охотников, кроме вас, о судья!

Дариад уверенно помотал головой.

— Не будет этого, пока я жив, — заявил он.

— Он говорит больше, чем знает, — улыбнулся Огерн судье. — Как обычно. — Обернувшись к Дариаду, Огерн сказал: — Ты — герой, победивший ульгарла. Никто не осмелится даже приблизиться к этим землям, которые считает своим народ Дариада.

Юный кочевник непонимающе смотрел на Огерна, а судья сказал:

— Пойдемте. Я уже стар, но даже мне не терпится поскорее увидеть мою жену, а уж молодые, наверное, совсем изнемогли.

Верблюды понесли мужчин к шатрам, где их ждали их домашние. Дариад пребывал в глубокой задумчивости — свыкался с мыслью о том, что он теперь не рядовой член племени. Другие же молодые кочевники с радостью принимали приличествующие героям приветствия.

Дети разбежались по шатрам, чтобы сказать о возвращении воинов матерям и старикам. Из шатров выбегали женщины. Улыбающиеся воины слезали с верблюдов, обнимали жен. Старики кричали, дети хватали воинов за края одежд. Огерн стоял и с удовольствием наблюдал за этой картиной. И все же ему было немного грустно.

Лукойо заметил это и ударил друга по плечу:

— Эй, ну чего ты все ждешь да смотришь? Хватит торчать тут и завидовать другим! Уж конечно, у бихару найдется женщина, которая воздаст тебе должное!

Огерн возмущенно посмотрел на друга, но все же улыбнулся.

— Лукойо, ты не хуже меня понимаешь, что уж если и есть на свете народ, который не станет подобным образом оскорблять женщину, так этот народ бихару!

— Ага, понимаю, — печально кивнул Лукойо. — Ну, и, стало быть, целомудренный охотник, делать нам с тобой нечего. Давай-ка лучше отправимся на охоту и подстрелим кого-нибудь для победного пира!

— На охоту? — изумился Огерн. — В пустыне?

— Пустыня уже зеленеет, — напомнил товарищу полуэльф. — Ну а если тут уже появились растения, значит, появились и животные, которые ими питаются.