— Только если они нападут на нас, — ответил ему Огерн. — Ведь тогда против нас ополчится вся стая — сбегутся все, и ульгарл в придачу. Нам снова придется спрятаться, друзья, и довериться магии мудреца, которая укроет нас от глаз врагов.

— А магия ульгарла?

— Как всегда, речь идет о споре между Улаганом и Ломаллином, — проговорил Манало. — Они скованы равновесием, а дух и дела смертных это равновесие нарушают. Прячьтесь и приготовьте оружие!

И вновь племя спряталось в чаще, и снова Огерн выставил дозорных, которые сменяли друг друга. И вновь мудрец забормотал заклинания-обереги. Ночь прошла в страхе и ожидании схватки. Глаза у многих были закрыты, но мало кто уснул в эту ночь.

Четырежды в течение ночи доносились визги и рычание клайя, подбиравшихся все ближе и ближе. Люди хватались за оружие в надежде, что вот-вот их обнаружат. Они готовы были дорого продать свои жизни, ибо теперь они жили только ради того, чтобы поквитаться с клайя за гибель сородичей. Но всякий раз вопли и визг стихали и удалялись, умолкал лай и отдельные гортанные звуки, служившие клайя подобием речи. Враги уходили. Разочарованные бири успокаивались. Если это можно было назвать покоем.

Наконец забрезжил серый рассвет, и Манало мановением руки снял с зарослей защитное заклинание. Огерн поднялся.

— Идемте, люди мои! Мы пережили ночь и теперь можем шагать навстречу истинному отмщению!

— Да уж, навстречу, — фыркнул старый воин. — Вот уже шесть раз мы лишались возможности умереть!

— Но зачем? — вырвалось у Огерна. — Мы бы перебили часть клайя, и что дальше? Не они наши настоящие враги.

Ему ответил возмущенный хор:

— Они — не враги? Они убили наших родичей, они разрушили нашу деревню! Если они не враги, то кто же враг?

— Тот, кто отдает им приказы, — вместо Огерна ответил Манало. — И тот, кто отдает приказы ему. Огерн говорит правду. Клайя — всего лишь орудия, причем такие орудия, которые неохотно вершат свое дело. Сомневаюсь, чтобы у них был выбор. Послушание или смерть от рук ульгарла — вот и все, что им дано. Их создал Улаган. Он главенствует над ульгарлом, а тот погоняет клайя. Ваш спор — это спор с Улаганом, а не с его несчастными жертвами.

Наступила тишина. Бири переглянулись, отвели глаза. Каждый почувствовал холодное прикосновение страха.

— Кто же способен сразиться с богом? — пробормотал Глабур. — Кто осмелиться выступить против Улагана?

— Дурак, созданный для отмщения, — ответил ему Огерн. — И я как раз такой дурак. Кто пойдет со мной, чтобы нанести удар Багряному?

Тихо-тихо стало на опушке. Бири так смотрели на великана кузнеца, словно тот лишился рассудка.

— Помните, — обратился к племени Манало, — что власть Ломаллина и Улагана одинакова и равновесие нерушимо. Только смертные могут решить спор между богами, будь то клайя, люди или ульгарлы. Убить ульгарла трудно, но и они умирают.

— Стало быть, если мы хотим бороться с Улаганом, мы должны сражаться с его смертными приспешниками? — спросил Глабур.

— Должны, — подтвердил Огерн. — Где люди сильнее всего поддерживают Улагана? Где его оплот?

Бири зароптали, дрогнули. Они прекрасно знали ответ. За всех Огерну ответил Далван.

— В Куру, — процедил он. — Там цитадель Багряного.

— Верно, — угрюмо проговорил Огерн. — Поэтому я пойду в Куру. Кто пойдет со мной?

Глава 12

Ни тишины и ни растерянности хотя бы на мгновение…

Пятьдесят голосов хором прокричали: «Я!» — с такой яростью, что это удивило самого Огерна.