— Да ничего в нем нет! Вот лица разные значительные замешаны – это да. Квартиру дочки главы нашей администрации ограбили. Все до последней сторублевки подчистили. Дело – сам подумай – чисто полицейской подследственности. С какой стати им СК занимается?

   Она еще что-то говорила, возмущалась несправедливостью жизни, а я отвлекся, потому что понял, о каком деле говорит Катя. Та квартирная кража произошла месяца два назад, и дело было достаточно громким, потому что похитили из квартиры родственницы главы администрации далеко не только сторублевки, но и коллекцию старинных золотых монет, стоящую соответственно. Как они попали к дочке старогорского мэра – тема отдельная. В июле об этих монетах не писали только профнепригодные журналисты, резонанс дошел аж до моего Питера. К слову сказать, с Санкт-Петербургом эта история оказалась связана напрямую: ходили слухи, хотя и ничем не подтвержденные, что вывозить монеты за границу собирались именно через Финский залив.

   Странно, что Катя этого всего не знает и уверена, что дело рядовое.

   Или знает? И звонит, чтобы выпытать у меня подробности питерских наработок по этим монетам? С нее станется…

   — Да, вроде бы действительно подследственность полицейская, — осторожно решил я подыграть ей и разведать обстановку. – Но ты Ваганова тоже пойми – его «сверху» попросили себе в отдел забрать дело, а как же он откажет, если давно уже сам в Областную метит?

   — Это точно! А хочешь послушать, на каком основании СК возбудил дело? Мы ведь официально как бы расследуем дело об убийстве – Следственный комитет же все-таки!

   — Об убийстве? — В деле о монетах, насколько помню, ничего подобного не было. Или, по крайней мере, в газетах об этом не писали..

   — Ты обхохочешься… только это между нами, да? – она понизила голос. — Короче говоря, в твоем Санкт-Петербурге буквально неделю убили женщину. Причем с выдумкой так: обставили как самоубийство путем отравления. А эта женщина на беду свою не так давно вернулась из Старогорска. И Ваганов, не долго думая, официальной версией признал, что убитая была наводчицей на ограбленную квартиру. И все это только ради того, чтобы дело попало именно в СК! Ну, не дурдом ли?

   — Ага… — пробормотал я. – Убийство, обставленное как самоубийство, говоришь?

   — Да ничего я не говорю! Надоел он мне – сил нет!

   — Нет сил – увольняйся.

   — Не дождется!

   — Тогда терпи. Ладно, Катюш, не скучай там, у себя в ванной. Созвонимся как-нибудь, хорошо?

   Катя, должно быть, не рассчитывала, что я так быстро попрощаюсь, потому и молчала, а я нажал отбой.

   Что-то в последнее время в Питере стало появляться много трупов с признаками отравления и с подозрениями на убийство. Интересно, муж моей любимой женщины уже уехал в Москву? Я набрал домашний номер Аристовых – трубку неожиданно снял Стас:

    — А ты чего дома?

    — Так ты не мне звонишь? Вот я вас и застукал, гады... — мило пошутил Стасик. — У меня билет на ночной рейс, раньше двенадцати не уеду.

    — Да? Я тут вспомнил, что ты мне клиента хотел навязать, предложение еще в силе?

    Стасик сразу оживился:

    — А я уж решил, что ты откажешься. Данные парня у Нади… Или, если на Московский вокзал успеешь, я сам тебе все расскажу.

   Кому-то наши отношения обязательно покажутся странными. Марина, которая как-то наблюдала, как я в присутствии Стаса называю Наденьку «своей любимой женщиной» и рассуждаю на тему, что фамилия Никитина ей подошла бы гораздо больше, чем Аристова, презрительно фыркнула.