После завтрака дядя Чай снова сходил на кухню и вернулся оттуда с кофейником и чашками, а потом молча начал разливать всем кофе. Никто не переговаривался, все были погружены в свои мысли.

Чэнь Цзюэ сделал глоток кофе, который передал ему дядя Чай, а потом обратился к Чжао Шоужэню:

– Офицер Чжао, вернитесь со мной на место происшествия чуть позже. И ты, Хань Цзинь, тоже.

– Хорошо, без проблем. – Я положил кусочек сахара в чашку и размешал кофе серебряной ложечкой.

Чжао Шоужэнь, похоже, не питал большого интереса к предложению Чэнь Цзюэ и без раздумья отпустил несколько общих фраз.

– Вы всё еще не сдались? – спросила Чжу Лисинь. Ее голос был едва слышен.

Чэнь Цзюэ посмотрел на нее и без колебаний кивнул.

Чжу Лисинь вдруг как будто что-то поняла – и громко произнесла:

– Тогда я передаю дело Гу Яна вам. Я верю, есть еще человек, способный схватить убийцу, и это определенно вы, профессор Чэнь Цзюэ. Прошу вас, вы обязаны поймать мерзавца, убившего Гу Яна!

Она была сама не своя от волнения, в ее голосе слышались всхлипы. Мне больно было видеть ее такой.

– Зачем убийца снял с доктора Тао Чжэнькуня одежду? – продолжая хмуриться, пробормотала себе под нос Ван Фанъи.

– Я тоже это отметил, – высказался Чжэн Сюэхун, уцепившись за ее слова. – Когда убили Гу Яна, убийца так не сделал. К тому же в деле Гу Яна местом происшествия стала запертая комната, а в случае с Тао Чжэнькунем – нет. Все это намеренно?

Ван Фанъи скрестила руки на груди и кивнула в знак согласия:

– Единственное сходство между двумя случаями заключается в том, что в обоих из них стены выкрасили в красный цвет. Чем объясняется подобное поведение? Почему убийца решил выбрать этот цвет? С точки зрения криминальной психологии это может быть проекцией его подсознательного желания: красный может, например, символизировать кровь, и, покрывая стены красной краской, он как бы смывает грех своего преступления кровью убитого. Но зачем ему было снимать с Тао Чжэнькуня одежду, это остается непонятным.

Чжу Цзяньпин запустил пальцы в свои взъерошенные волосы и тихонько предположил:

– Может быть, убийца – извращенец?

Чжэн Сюэхун скривился:

– Извращенец? Я так не думаю.

– К чему гадать на кофейной гуще… – Чэнь Цзюэ мгновенно поднялся с места и подошел к лестнице. – Убийца наверняка наследил на месте преступления. Он от меня не уйдет!

2

Чэнь Цзюэ стоял рядом с телом Тао Чжэнькуня; его лицо не выражало ни сострадания, ни скорби.

Чэнь Цзюэ, которого я привык видеть, – сильный человек, не показывающий окружающим свои настоящие эмоции, не позволяющий узнать, что у него на уме. На этот раз все было иначе. Я отчетливо ощущал, как менялись его эмоции. Злодей разозлил его, и на этот раз он напоминал боксера, который не смог ответить на удар. Его психологический барьер рухнул под непрекращающейся вражеской бомбардировкой.

Но Чэнь Цзюэ на то и Чэнь Цзюэ: если упадет, то снова встанет. Поэтому он вновь стоял на месте преступления с закрытыми глазами, не мешая своему мозгу работать на полную мощность.

Спустя пару минут Чэнь Цзюэ открыл глаза и сказал мне:

– Хань Цзинь, мне сейчас надо знать три вещи. Первое: откуда взялась красная краска? Второе: кто-нибудь слышал вчера вечером подозрительные звуки? Третье: где одежда Тао Чжэнькуня и можно ли отыскать ее внутри особняка?

– Хорошо, сейчас все выясню, – ответил я и, развернувшись, вышел из комнаты.

Следуя указаниям Чэнь Цзюэ, я сначала расспросил дядю Чая о красной краске. Тот сказал, что ее купил Гу Ян, чтобы реставрировать облик особняка.