– Я не сдамся; к тому же мне нужна ваша помощь, – глядя ему в глаза, ответил Чэнь Цзюэ.

– Извините, но я не хочу больше смотреть на трупы. Ничем не могу вам помочь.

Чжао Шоужэнь бросил взгляд на Чэнь Цзюэ, а потом повесил голову.

Мне кажется, он уже не мог смотреть на мир с горящими глазами, как то делал Чэнь Цзюэ. Закончив разговор, Чжао Шоужэнь тут же вышел из комнаты. Видимо, смерть Тао Чжэнькуня нанесла ему куда более сильный удар, нежели я представлял.

– Хань Цзинь, ты признаёшь поражение? – без малейшей эмоции спросил Чэнь Цзюэ, повесив голову.

– Я? – глупо спросил я, указав на себя пальцем. – Чэнь Цзюэ, ты сейчас ко мне обращаешься?

– Я не проиграл и еще одержу победу. Убийца – обычный человек, а все обычные люди совершают ошибки. Хань Цзинь, давай вместе отыщем их и явим миру его истинное лицо!

Во взгляд Чэнь Цзюэ вернулась вера в себя. Это было то, на что я надеялся. Я уже говорил, что по-настоящему в Чэнь Цзюэ пугает не его исключительная логика, а способность идти до победного конца.

– Хорошо. Если понадобится помощь, только позови, – громко ответил я, заметно нервничая.

Чэнь Цзюэ вдруг посмотрел на меня свысока и выдал:

– Хань Цзинь, я это просто так сказал, а ты взял и в роль вжился? Зачем так орать?

Он так разыгрывал меня не в первый раз.

Я никак не думал, что мне придется постоянно слушать его подколки, терпеть его пренебрежительное отношение и даже играть в его игры. В свое время я расскажу об этом, а пока вернемся к нашей истории.

Чэнь Цзюэ предложил сначала пойти в кладовку на первом этаже и осмотреть ее.

Кладовка занимала небольшую площадь, освещение в ней было тусклое, но дядя Чай успел в ней прибраться, и там было относительно чистенько – по крайней мере, не лежали комья пыли. Справа стояли два старых шкафа для одежды, а слева располагались низкие шкафчики. Чэнь Цзюэ распахнул платяной шкаф, где висело несколько старомодных вещей. Еще там лежало полотенце, халат и всякое такое. В другом шкафу хранились два больших дождевика и резиновые боты.

Чэнь Цзюэ присел на корточки и открыл дверцы низкого шкафчика. Тот был доверху заполнен разным барахлом: старые газеты, коробки из-под обуви, папки и несколько старых журналов. Я помнил, как дядя Чай рассказывал мне, что в шкафчиках полно добра прямиком из девяносто четвертого года. Все это располагалось вплотную друг к другу, ровно как и двадцать лет назад. Чэнь Цзюэ прошелся вдоль ряда шкафчиков, попутно открывая каждый из них, пока наконец не добрался до банок с красной краской. Практически вся она была израсходована.

Чэнь Цзюэ черт знает откуда вытащил рулетку и стал измерять пространство внутри шкафчиков. Те были поделены на два яруса, высота каждого составляла около тридцати сантиметров, а глубина – сорок сантиметров. Мой друг вытащил банки с краской и повторно измерил освободившееся пространство с обеих сторон, которое составило примерно сорок сантиметров. Он вновь провел замеры, на этот раз самих банок с краской. Высота одной банки равнялась двадцати пяти сантиметрам, а диаметр ее достигал восемнадцати сантиметров. Я спросил у Чэнь Цзюэ, зачем он измеряет все это. Тот не стал мне ничего объяснять, видимо, увлеченный своими размышлениями. Когда он вот так размышлял, я старался не тревожить его понапрасну.

Закончив снимать мерки, Чэнь Цзюэ, словно вспомнив о чем-то, попросил меня пойти и взять у Чжао Шоужэня его папку с материалами дела и принести ее сюда. Я уже привык к его поручениям и быстро побежал вниз за ней. У меня в голове крутилось столько вопросов!.. А любящий разжигать любопытство Чэнь Цзюэ до самого последнего момента не говорил мне, для чего он делает те или иные вещи.

Заполучив материалы, мой друг извлек их из папки и, отбросив ее в сторону, разложил листы на полу, что-то записав черной ручкой.